Прекрасный зверь

Я испытываю сильное искушение сказать ей правду. Не может же она быть настолько наивной, чтобы не понимать, чем занимается ее дорогой папочка. Но, зная Петрова, он, скорее всего, старается оградить ее от худшего. Удивится ли она, узнав, что за последние полтора десятка лет мои команды ликвидировали множество целей ее отца? И что один из этих заказов я выполнил сам?

— Уважение и доверие детей к своим родителям никогда не должно подрываться, vespetta. Я не хочу портить твое мнение об отце.

— Ну надо же, и это мне говорит джентльмен с высокими моральными стандартами. — Она указывает на меня обгрызенным карандашом. — Я прекрасно знаю, кто мой отец и чем он зарабатывает на жизнь. Какие услуги ты ему оказывал?

— Те же, что предлагаю всем своим клиентам. Быстрое и окончательное решение очень деликатных вопросов, разумеется, с максимальным соблюдением конфиденциальности.

— Что это значит?

— Это значит, что я убиваю людей.

В глазах темных, как ночь, загорается пламя.

— Мой отец не привлекает сторонние организации.

Несколько мгновений я только смотрю на нее.

— Он не… не привлекает сторонние организации?

— Верно. Когда ему нужно кто-то устранить, мой дядя решает этот вопрос.

Я наклоняю голову, оценивая своего маленького хакера в новом свете.

— И тебя это устраивает?

— Конечно, меня это не устраивает. Просто… Так всегда было. Так устроен его мир. И, судя по всему, мой тоже. Я бы предпочла, чтобы мой отец выращивал экологически чистые помидоры, но это не про него. Для большинства людей он может быть злодеем, но для меня он просто мой отец.

Интересно.

Большинство женщин в криминальном обществе притворяются, что не знают, как их отцы, мужья или братья зарабатывают на жизнь. Даже если они не стесняются тратить кровные деньги, они все равно притворяются невиновными перед внешним миром.

— Ты работаешь на своего отца? Уверен, Петрову твои навыки очень пригодятся.

— Нет, — бормочет она.

— Почему?

Василиса отводит взгляд, разочарование и обида проступают на ее кукольных чертах.

— Роман Петров никогда бы не позволил своему нежному цветочку даже пальчиком прикоснуться к делам с Братвой.

— А, хрупкому и нежному ландышу? — комментирую я. Она смотрит на меня с угрозой. — Который, если правильно его использовать, может привести к остановке сердца и летальному исходу.

Василиса смущенно хмурится.

Да, мне определенно нужно быть более изящным, когда говорю женщинам комплименты. Особенно этой женщине.

— И ты знаешь это… из личного опыта? — спрашивает она.

— В деловых вопросах я предпочитаю Аконитум. Он работает быстрее. Некоторые контракты заключаются в очень короткие сроки.

Розовые губы плотно сжаты, Василиса смотрит на экран ноутбука. Я практически вижу, как крутятся колесики в ее мозгу.

— Скажи мне свою фамилию? — спрашивает она, не глядя на меня.

Так, так… Наконец-то, она соединила все точки.

— Де Санти.

— Рафаэль Де Санти, — хрипит она. — Сицилиец.

Я улыбаюсь.

— К твоим услугам, мисс Петрова.

Василиса кивает и нервно ерзает на стуле. Ее плечи ссутулились, отчего она кажется еще меньше в моем пиджаке. Рукава распустились и упали почти на полфута мимо ее рук.

Она вдруг выглядит такой потерянной, и меня снова охватывает чувство вины.

— Я не собираюсь причинять тебе боль.

— Ага, — бормочет она. — Уже поздно. Думаю, нам пора заканчивать.

— Конечно. Сладких снов, vespetta.

Не отрывая глаз от пола, Василиса соскальзывает со стула и направляется к двери, соединяющей кабинет с моей спальней. Пытается казаться бесстрастной, но очевидно, что она убегает.

Однако, дойдя до двери, останавливается.

— Что это значит? Это слово. Это оскорбление?

Я смотрю на нее, такую красивую и царственную даже в этом огромном пиджаке, который, кажется, поглотил ее целиком. Она действительно похожа на принцессу.

— Оно переводится как «маленькая оса», — отвечаю.

— Оу. — Она бросает быстрый взгляд через плечо в мою сторону, а затем исчезает за порогом.

Я жду, пока за ней закроется дверь, затем подхожу к столу и поднимаю желтый блокнот с липкими заметками. На верхнем листе нарисован рисунок. Ужасно нарисованный человечек, держащий в руке ручку знака протеста.

«Самый ужасный работодатель в мире».

Я с трудом подавляю смех.

Отклеив записку, достаю бумажник и кладу новый рисунок рядом с тем, что она нарисовала раньше.

Глава 7

Василиса

Снова поют сверчки. Их стрекот проникает через открытое окно, заполняя комнату звуками, которые уже несколько дней кажутся мне успокаивающими, но сейчас звучат как-то зловеще. Я застегиваю последнюю пуговицу на большой белой рубашке и смотрю на свое бледное отражение в зеркале ванной. Недостаток сна заметен по темным кругам под глазами. Я все еще не могу осознать, что человек, который держит меня в плену, на самом деле известный сицилиец.

В Братве не принято сплетничать. Не то чтобы коза ностра была источником бесконечных слухов, но информация распространяется быстро, и, хочешь того или нет, ты все равно что-то услышишь. В нашем кругу все знают о Рафаэле Де Санти, известном как Сицилиец.