Прекрасный зверь

— Передумала? — Продолжаю дразнить ее клитор большим пальцем, слушая тихие стоны удовольствия Василисы.

— Ага, — задыхается Василиса, оседлав мой палец и расстегивая мои штаны.

Я тверд, как камень, до боли. Я чуть не кончаю, когда она обхватывает мой член рукой. Степень моей одержимости женой не имеет себе равных. Ей достаточно прикоснуться ко мне или просто пригрозить перерезать мне горло — и я готов.

Просунув руки под ее задницу, располагаю ее над своим членом и начинаю медленно опускать эту невероятную женщину в своих объятиях. Удовольствие закипают еще до того, как оказываюсь в ней наполовину.

Василиса смотрит на меня темными глазами. Пронзительные. Немного дикие. Мои.

Мне все еще не верится, что Василиса принадлежит мне.

— Я не уверен, что смогу когда-нибудь показать тебе, как сильно люблю тебя.

— Ты уже показал, сумасшедший, — шепчет жена, вбирая в себя еще больше меня. — Попробуй провернуть подобный трюк еще раз, и, клянусь, я сама задушу тебя.

Мой член яростно дергается в ней, и я едва сдерживаю надвигающийся оргазм. Я вхожу в нее, заполняя ее полностью, и в то же время захватываю ее губы своими.

— Я люблю тебя, — говорит она мне в губы. — Очень, очень сильно.

Мое сердце скачет, как сумасшедшее, словно готово выпрыгнуть из моей груди. Я беру лицо Василисы в ладони, впитывая в себя ее вид, раскрасневшуюся и задыхающуюся, когда она скачет на мне, преследуя свое удовольствие с дикой безудержностью.

Экстаз — это всё, что мне нужно, чтобы осознать, что прежние тени остались позади. Те мрачные мысли, которые терзали меня в юности. На протяжении многих лет я размышлял о том моменте в торговом центре, о той минуте перед взрывом.

Мне стыдно признаться в этом даже самому себе, но я не раз задавался вопросом, что было бы, если бы не оказался там. Как бы сложилась моя жизнь? Что, если бы я ушёл до того, как увидел девочку, весело бегущую по коридору? Или если бы остался на той лестнице? Эти мысли вызывали у меня тошноту и отвращение к самому себе. Время от времени они всплывали в сознании, в моменты слабости и боли.

А сейчас? Сейчас я корю себя за шрам на спине Василисы. Один единственный осколок, который прошёл мимо меня и причинил ей боль, оставив неизгладимый след. Мне следовало защитить её лучше. Этот шрам должен был остаться на мне, а не на ней.

Я всегда ненавидел свое отражение в зеркале. Но всё изменилось, когда осознал, что девушка, которую я спас, была Василисой. Теперь, глядя на себя, чувствую лишь облегчение, ведь пострадал я, а не она.

Неужели это судьба привела меня туда, чтобы спасти её? Была ли наша судьба предопределена моим выбором? Или все эти годы она искусно вела её ко мне?

Василиса тянет меня за волосы, выгибает спину, извиваясь в моих объятиях. Я наконец отпускаю её, наполняя своим семенем. Наши сбившиеся дыхания раздаются эхом вокруг. Я нежно касаюсь лица своей жены. Моя красавица. В объятиях чудовища.

— Думаю, что сказки существуют, vespetta. И считаю, что должен сделать тебе подарок.

— О чем ты говоришь? — хрипит она. — Какой подарок?

Я улыбаюсь.

— Библиотека.

Василиса

— Мы пришли! — объявляю я, сжимая руку Рафаэля в своей, и вхожу в прихожую.

Мой отец подходит к нам с мрачным выражением лица и останавливается на расстоянии вытянутой руки. Его взгляд скользит по моему лицу, — и я невольно начинаю волноваться, не размазался ли мой макияж, — а затем опускается на мою блузку. Я смотрю вниз и замираю. Похоже, я пропустила одну из пуговиц, а юбка задралась. Черт. Я быстро поправляю подол, но с блузкой ничего не поделаешь. Придется сохранять спокойствие и надеяться, что этот ужин не закончится скандалом.

— Эм… Привет, папа, — произношу я, стараясь улыбнуться.

Роман Петров издает странный рычащий звук, и я понимаю, что мы только что попали в неприятности. Ноздри отца раздуваются, и он направляет свой грозный взгляд на моего мужа.

— Тебе жить надоело, Де Санти?

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, стараясь успокоиться. Если они начнут драться, я просто уйду.

— Вижу, ты по-прежнему любишь драму… папа, — говорит Рафаэль.

О боже…

Выражение лица папы становится убийственным. Он делает шаг вперед, почти сталкиваясь с Рафаэлем.

— Не смей называть меня «папой», ублюдок! Клянусь, я…

— Да, я в курсе. Ты расправишься со мной очень болезненным способом. — Рафаэль проходит мимо моего отца, похлопывая его по плечу. — Давай поедим. Я умираю с голоду.

— Ты обещал вести себя прилично, — бормочу я, направляясь в столовую.

— Прости.

— Нет, тебе совсем не совестно.

Рафаэль дьявольски ухмыляется.

— Нет. Ни капельки.

— Он все еще привыкает ко всему. Может, если бы ты… Рафаэль! — взвизгиваю я, быстро отталкивая его руку. Он только что сжал мою задницу, пока мой отец смотрел!

— Что?

— Пожалуйста, давай постараемся, чтобы этот вечер не превратился в катастрофу, и действительно хорошо проведем время?

Рафаэль бросает взгляд через плечо. Я следую за его взглядом и морщусь. Мой отец все еще стоит у входной двери, его глаза расширены, как у маньяка, и он смотрит на моего мужа.