Прекрасный наркотик

«Возможно, я не смогу найти здесь друзей. Ну и что с того. Потерплю три года и затем смогу вернуться домой. Я скучаю по зелени и деревьям. Центральный Парк — ближайшее к моему дому подобное место, и я всё чаще ловлю себя на том, что стараюсь проводить там, как можно больше времени. Я так сильно скучаю по Тристану. Разговоры по телефону только сильнее расстраивают меня, так как я не могу увидеть его или поцеловать. Господи, я так скучаю по его поцелуям. Кроме того, мы ограничены десятью минутами, так что у меня просто не хватает времени, чтобы рассказать ему хоть что-нибудь. Отец говорит, что это пройдёт, но я думаю, что он не прав».

«8 августа 2002 года. Мы с отцом очень сильно поссорились вчера. Я плакала и кричала на него, обвиняла его во всех моих несчастьях. Я ненавижу этот город. Папа обнимал меня, пока я плакала, и пытался донести до меня свои аргументы. Он объяснил, что мы вынуждены были переехать, потому что нам грозит опасность в лице одного очень влиятельного человека, по делу которого он работает. Отец сказал, что пытался поступить так, как было бы лучше для нас. Позже я подслушала, как папа говорил по телефону кому-то, что он думает, что тот человек виновен в смерти моей матери. Я не понимаю, как это возможно, ведь она погибла в автокатастрофе. Я очень сильно по ней скучаю».

«Я хочу позвонить Тристану и хочу, чтобы он сказал мне, что всё будет хорошо. Я хочу услышать, что он скучает по мне хотя бы вполовину так же сильно, как я скучаю по нему. Я хочу забраться на наше дерево и целовать Тристана, пока из его горла не начнут доноситься тихие стоны. А между тем, я застряла в квартире на пятом этаже в доме без лифта, слушая «Тысячу миль» Ванессы Карлтон снова и снова. Я просто-таки слышу жалобы Тристана, чтобы я выключила её, потому что его тошнит от этой песни. Могу поклясться, что Трейси Велтин уже обдумывает способы, как вцепиться своими сверкающими, блестящими ногтями в моего парня. Тупая мелированная блондинка с третьим размером».

— Та песня просто ужасна. Кто такая эта Трейси? — спросила Джосси.

— Просто одна девчонка.

— Хах. Одна из девчонок, которая хотела переспать с тобой?

— Может быть, — сказал Тристан.

— Она была красива?

— Я не помню, Джосси.

— Лжец. Ты помнишь всё.

Тристан засмеялся и немедленно продолжил чтение дневника.

— Это последняя запись.

«13 августа 2002 года. Отец позвонил мне утром и сказал сегодня не покидать нашу квартиру. Он казался расстроенным. Это напугало меня, но он сказал мне не беспокоиться. С каждым днем папа работает всё больше и больше, и сейчас я чувствую себя так, будто мы с ним больше не увидимся.

Какие-то мужчины в костюмах приходили прошлой ночью, и он отправил меня в мою комнату, чтобы они могли поговорить. Я ненавижу, что он всё время что-то скрывает от меня, как будто я чёртов ребёнок. Я уже практически взрослая.

Это последняя страница моего дневника. Кто бы мог подумать, что я смогу весь его заполнить своим вздором. Признаюсь, на некоторых страницах просто рисунки, но большая часть страниц заполнена в последние два года моей жизни. Хорошие времена, дурные времена. И есть только один человек с которым я могу поделиться этим.

Тристан, пожалуйста, сбереги этот дневник. Находясь так далеко от тебя, это единственное, что я могу дать тебе. Сохрани его, и когда мы снова будем вместе, ты сможешь вернуть его мне. С любовью, МакКензи».

— Вау. Я была такой плаксивой дурочкой, — сказала Джосси, неловко посмеиваясь.

— Ты была ребёнком, Джосси. Я думаю ты была типичной четырнадцатилетней девочкой.

— Да, пожалуй, так и есть. Так что, он был у твоей мамы всё это время?

— Она посчитала, что сжечь все мосты будет лучшим решением для меня. Что за дурацкая шутка. На данный момент она сделала актуальным вопрос о доверии родителям.

— Переведи.

— Я больше не верю в то, что она знает, что для меня лучше.

— А дети вообще в это верят?

— Я имею в виду, что она скрывала от меня ту единственную ниточку, которая могла связать нас.

— Она просто пыталась помочь тебе.

— Я знаю.

Он вздохнул, закрыл дневник и положил его на ночной столик.

— Ты думаешь, мой отец был вовлечен в расследование по делу Молони в Новом Орлеане и поэтому нам пришлось сбежать?

— Да, это достаточно очевидно. Твой отец подозревал Молони в причастности к смерти твоей матери, и это напугало его настолько, что он перебрался на другой конец страны, тем более, он предполагал, что ты в опасности.

— Думаешь, Молони напал на наш след в Нью-Йорке?

— Теоретически это возможно.

Джосси вздохнула и пробубнила что-то про теории. Тристан заметил усталость в её голосе. Он хотел обнять и поцеловать её так, чтобы она забыла все свои страхи, но снова расстояние стало их врагом.

— Я скучаю по тебе, — сказал Тристан, глядя в темнеющее вечернее небо за его окном.

— Боже, я тоже скучаю по тебе. Я ненавижу то, что я застряла в своей квартире, и что единственным человеком, с которым я контактирую, стал Алекс. Он развлекается, только считая таблетки и подтягиваясь на моей дверной раме.

— Ты можешь позвонить Монике. Вы могли бы устроить девичник или что-то типа этого.