Прекрасные создания

Я услышал в его голосе презрение. «Какой-то чертовой девчонки». Племянницы Равенвуда.

Тем не менее нам с Леной никто не говорил ничего плохого. Возможно, о нас сплетничали, но за глаза. Если миссис Линкольн напоминала горожанам о страхе перед Господом, то Мэкон Равенвуд заставил гэтлинцев бояться кое-чего пострашнее: неприкрытой правды!

По мере того как я следил за обратным отсчетом дней — за числами на руке Лены и на стене ее комнаты, — меня все больше пугало наше будущее. Что, если мы не сможем отделаться от древнего проклятия? Что, если Лена окажется права и после рокового дня та девушка, которую я знал, исчезнет? Как будто ее вообще никогда не было!

Да, у нас имелась «Книга лун». Но меня все больше беспокоила мысль, которую я гнал из своей головы. Я уж не верил, что этой книги будет достаточно.

«СРЕДИ СИЛ ПРИРОДЫ ИМЕЕТСЯ ПАРА, ИЗ КОТОРЫХ ПРОИЗРАСТАЕТ ВСЯ МАГИЯ — ТЕМНОТА И СВЕТ».

— Я думаю, нам нужно разобраться с Тьмой и Светом. Как можно встать на нужный путь? Где найти лазейку для правильного объявления? Можем ли мы справиться с фурией? Или повернуть время вспять?

У меня голова шла кругом. Лена угрюмо молчала. Пока мы сидели на трибуне в пустом гимнастическом зале, школа казалась тихой и безлюдной. Нам полагалось быть на уроке физики, наблюдая за тем, как Элис Милкхаус варит яйца в уксусе, и слушая выводы наших юных эйнштейнов о том, что глобального потепления на самом деле не существует. В конце урока Энни Хонейкут должна была огласить проект о превращении «Джексона» в «зеленую» школу. Вероятно, «ангелы» вновь собирались раздавать свои листовки.

Я вытащил из рюкзака потрепанный учебник алгебры и начал просматривать заданную тему. Как-то так получилось, что в школе мне стало неинтересно. За последние несколько месяцев я многое понял о жизни. Об этом пишут в учебниках. Лена, погрузившись в текст «Книги лун», находилась за миллионы миль от меня. Я все время таскал этот магический том в рюкзаке, боясь, что Эмма отыщет его в моей комнате.

— Вот еще один абзац о темных фуриях: «САМЫМ СИЛЬНЫМ ТЕМНЫМ СУЩЕСТВОМ, ОБИТАЮЩИМ В МИРЕ ЛЮДЕЙ И ПОДЗЕМНОМ МИРЕ, ЯВЛЯЕТСЯ ПРИРОДНАЯ ФУРИЯ. САМЫМ СИЛЬНЫМ СВЕТЛЫМ СУЩЕСТВОМ, ЖИВУЩИМ В ЭТИХ ДВУХ МИРАХ, ЯВЛЯЕТСЯ ПРИРОДНАЯ ФЕЯ. ТАМ, ГДЕ НЕТ ОДНОЙ, НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ДРУГОЙ, КАК НЕ МОЖЕТ БЫТЬ СВЕТА БЕЗ ТЬМЫ».

— Видишь? Ты не станешь темной. Ты войдешь в Свет и будешь природной феей.

Лена покачала головой и указала на следующий абзац.

— Необязательно, хотя мой дядя думает примерно так же. Но послушай это... «ВО ВРЕМЯ ОБЪЯВЛЕНИЯ ПРОВОЗГЛАШАЕТСЯ ИСТИНА. ТО, ЧТО КАЗАЛОСЬ ТЬМОЙ, МОЖЕТ СТАТЬ ВЕЛИКИМ СВЕТОМ. ТО, ЧТО КАЗАЛОСЬ СВЕТОМ, МОЖЕТ ОБРАТИТЬСЯ В ВЕЛИЧАЙШУЮ ТЬМУ».

Она была права. Ожидать можно было чего угодно.

— Все это очень сложно. Иногда я даже не понимаю смысл текста. «ПРИ КОНЦЕНТРАЦИИ ТЕМНОЙ МАТЕРИИ ВОЗНИКАЕТ ТЕМНЫЙ ОГОНЬ. ОН ПИТАЕТ НЕ ТОЛЬКО ВЕСЬ ЛИЛУМ ДЕМОНИЧЕСКОГО МИРА, НО И ЧАРОДЕЕВ СВЕТА. ЭТА СИЛА ОБЩАЯ ДЛЯ ВСЕХ. ТЕМНЫЙ ОГОНЬ СОЗДАЕТ ВЕЛИКУЮ ТЬМУ И ВЕЛИКИЙ СВЕТ. ВСЕ СИЛЫ, ПОРОЖДЕННЫЕ ИМ, ЯВЛЯЮТСЯ ТЕМНЫМИ СИЛАМИ, ИБО ДАЖЕ СВЕТ ПОРОЖДЕН ТЕМНОТОЙ».

— Темная материя? Темный огонь? Что это за объяснение? Типа теории Большого взрыва для чародеев?

— Интересно, что такое «лилум». Я никогда не слышала этого слова. Впрочем, мне ведь никто ничего не рассказывает. Я даже не знала, жива ли моя мать,

Она пыталась шутить, но я слышал в ее голосе тоску и боль.

— Возможно, «лилум» — это старинное чародейское слово. Во всяком случае, мне так кажется.

— Чем больше я узнаю, тем меньше понимаю.

«И тем меньше времени у нас остается».

«Не говори так».

Прозвенел звонок, и я поднялся на ноги.

— Ты идешь?

Она покачала головой.

— Я пока побуду здесь.

Одна, в холодном пустом спортзале. Эта ситуация повторялась снова и снова. Лена даже не посмотрела на меня после окончания дисциплинарной комиссии. Как будто я был в числе ее обидчиков. Я не винил Лену за такую реакцию. Вся школа и половина горожан считали ее сбежавшей из психушки девочкой, рожденной матерью-убийцей.

— Тебе лучше все же показаться в классе. Не давай директору Харперу лишнего повода.

Она оглянулась на здание школы.

— Все это теперь не имеет значения.

Потом я не видел ее и нигде не мог найти. Может, она осталась в школе, но на мои оклики не отзывалась. Не пришла она и на контрольную по химии.

«Лена, ты не темная. Я бы знал».

На уроке истории, где мы изображали дебаты Линкольна и Дугласа, ее тоже не было. Мистер Ли заставил меня выступать на стороне рабовладельцев — его упреждающее наказание за будущие «либеральные» сочинения, которые я мог написать.

«Не позволяй им встать между нами. Если мы будем вместе, они нам ничего не сделают».

Лены не было на уроке языка жестов [42]. Мне пришлось стоять перед классом и показывать знаки. Вся баскетбольная команда тупо ухмылялась, напевая песню: «Мигай, моя звездочка, мигай».

«Я не отстану от тебя. Ты не заставишь меня замолчать».

Чуть позже я понял, что она может заставить.