Прекрасные господа из Буа-Доре

– Господин маркиз, – сказал он, оставшись наедине с Буа-Доре и с Марио, – я уже и так обязан вам многим, а теперь я обязан своей удачей вашему милому сыну. Ценное послание, переданное мной гонцу и которое удалось спасти Марио, обеспечило мне менее опасную и более важную должность в окружении отца Жозефа, а это значит, и в окружении кардинала.

Я хочу отплатить вам и сообщить, что ваше единственное честолюбивое желание удовлетворено. Король ратифицировал ваши права на маркизат Буа-Доре при условии, что вы выстроите на ваших землях дом, которому дадите это имя. Оно, по королевской грамоте, будет передаваться вашим наследникам и потомкам. Его преосвященство надеется, что, если военные действия будут продолжаться, вы останетесь на войне, и в первую же свободную минуту господин кардинал пошлет за вами, чтобы лично поблагодарить за великое мужество и преданность «старика» и «ребенка»: простите, но это его собственные слова. Господин кардинал отметил вас обоих и поинтересовался, как вас зовут. Особенно он отметил вас, господин граф, за то, что вы просили о единственной награде – участии в битвах.

Я, персона незначительная, имел счастье лично предстать перед ним и рассказать о превратностях моей судьбы и вашей, не преминув упомянуть, что в одиннадцать лет вы собственной рукой поразили убийцу вашего отца, затем я напомнил ему, что этому же юноше, столь же разумному, сколь и храброму, он обязан получением доброго и нужного известия. Вы встали на хорошую дорогу, господин Марио. Я мало что могу, но всеми силами готов поспособствовать вам на этом пути, если представится случай.

Несмотря на то что маркиз горел желанием представить сына кардиналу, Марио не захотел дожидаться обещанной встречи.

Он горячо поблагодарил аббата Пулена (тот вполголоса с улыбкой сказал, что теперь его уже можно так именовать). Марио был очень рад за своего отца и за Адамаса, счастливых обретением титула. Затем он бросился на постель, проспал несколько часов, еще раз расцеловал старых друзей и на рассвете выехал в сторону Франции.

Марио хотел бы лететь на крыльях, но пришлось ехать на перекладных. В битве при Сузе его ранили, но он скрыл это, и силы ему изменили – рана воспалилась, началась лихорадка, и по приезде в Гренобль он серьезно заболел и слег. Перепуганный Клиндор обнаружил, что Марио бредит.

Бедный паж побежал за врачом. С лекарем не повезло, он лишь ухудшил своим лечением его состояние. Марио стало совсем плохо. Его нетерпение и огорчение от того, что он тут застрял, усугубили дело. Клиндор решил послать письмо маркизу, но, совершенно потеряв голову, он отправил нарочного в Ниццу, а не в Сузу.

Однажды вечером, когда Клиндор совсем отчаялся и плакал на лестнице рядом с комнатой, где лежал обессиленный Марио, пажу показалось, что больной говорит сам с собой, и он бросился в комнату.

Марио был не один: худенькая фигурка склонилась над ним, словно расспрашивая его.

Клиндор испугался. Он решил, что дьявол явился, чтобы помучить его хозяина перед смертью, и он пытался вспомнить молитву об изгнании дьявола, как вдруг в слабом свете свечи узнал Пилар.

Он перепугался еще больше. Он слышал ее разговор с Марио в Шомоне. Он знал, что она влюблена в него до безумия. Он твердо верил, что она служит сатане, и страх подействовал на него, как обычно, то есть Клиндор осмелел и со шпагой в руке бросился на нее. Он едва не поранил Марио, потому что Пилар увернулась от удара.

Еще раз он не смог ударить, Пилар обезоружила его, причем он сам не понял, каким образом. Она так быстро и неожиданно прыгнула на него, что у него вдруг разжались пальцы.

– Успокойся, глупец и безумец, – сказала она, – я здесь не для того, чтобы причинить зло Марио, а для того, чтобы спасти его. Разве ты не знаешь, что я люблю его и что в нем – вся моя жизнь? Делай то, что я тебе скажу, и через два дня он встанет.

Клиндор, убедившись, что каждый рецепт приглашенного врача лишь ухудшал здоровье больного, уступил настойчивости Пилар. Хотя она и внушала ему страх, он чувствовал ее влияние; он боялся признаться в этом, но противиться не мог. Иногда он трепетал при мысли, что ей доверена жизнь Марио, но подчинялся, говоря себе, что она его околдовала.

Лихорадка у Марио была лишь результатом нервного возбуждения: один день отдыха излечил бы его рану. Но врач наложил повязку с мазью, которая отравляла все его существо. Пилар промыла и очистила рану.

Она знала «тайны» морисков и дала больному противоядие.

Его чистая кровь и здоровый организм ускорили действие лекарства. Той же ночью Марио пришел в себя и утром уже не бредил. На следующий вечер, хотя он был еще очень слаб, тем не менее понял, что спасен.

Охваченный радостным восторгом Клиндор, сам того не заметив, признался ловкой цыганочке в любви. Она не обратила на это никакого внимания. Она спряталась за спинкой кровати, чтобы Марио ее не заметил. Она прекрасно знала, что, увидев ее, он разволнуется.