Прекрасное далеко

Я распахиваю дверь; она скрипит так, словно обозлилась спросонок. В комнате темно. Немного света проникает сюда лишь через маленькое окошко, сквозь которое видны Темза и суда — то, что на иллюстрации в книге я приняла за картину. У меня не остается сомнений: это комната из моего видения.

— Что это за местечко? — спрашивает Фоулсон, кашляя от сырости.

— Как раз это мы сейчас и выясним, — говорю я. — У вас есть спички?

Фоулсон достает из кармашка жилета маленький коробок и подает мне. Я чиркаю спичкой, добавив к царящей в комнате вони еще и запах серы. Спичка вспыхивает, и я замечаю стол и фонарь, покрытые паутиной. В фонаре — огрызок свечи. Я зажигаю ее, поднимаю фонарь — и комната заполняется светом.

— Будь я проклят! — выдыхает Фоулсон.

Стены. Они сплошь покрыты словами. А в центре одной — рисунок, изображение Дерева Всех Душ, и на его ветвях висят тела.

Надписи поблекли от времени, но я читаю, что могу. «Я вижу во тьме. Она превратилась в дерево. Они — единое целое. Ее благородная сила разложилась».

— «Она обманула нас всех», — читает вслух Картик. — «Чудовище».

— «Самая любимая из всех нас больше не любима. Моя сестра пропала», — читаю я и в ужасе смотрю на рисунок. — Евгения…

Фоулсон осторожно подходит ко мне сзади.

— Вы говорите, что Евгения Спенс теперь… что?

— «Правда в Ключе». Вот что говорила Вильгельмина. И я готова все узнать.

Я прижимаю ладони к стене и обращаюсь к Вильгельмине:

— Покажи мне!

Свет фонаря становится ярче, стены раздвигаются — и вот я уже в Зимних землях, в ту самую ночь, когда случился пожар. Резкий ветер несет черный песок и снег. Огромная тварь-охотник в черном плаще, длинном, как мантия королевы, крепко держит Евгению Спенс за руку. Она стоит на коленях и швыряет свой амулет моей матери.

— Ты должна запечатать сферы! Сейчас же! Поспеши!

Моя матушка послушно тащит Сару к восточному крылу, а Евгения начинает читать заклинания, чтобы запечатать сферы.

Охотник нависает над ней.

— Ты не можешь вот так легко запереть нас здесь, жрица! Хотя ты и не принимаешь нас, мы от этого не перестали существовать.

Он с силой бьет Евгению по лицу, и она падает. Ее кровь проливается на лед и снег, как лепестки умирающего мака.

И она пугается.

Приближается еще один охотник.

— Убей ее! — рычит он, обнажая острые зубы.

— Ну да, если мы это сделаем, мы получим ее личную магию, но не магию Храма! И нам не попасть будет в их мир, — огрызается первый охотник. — Нет, мы не принесем тебя в жертву. Не сейчас. Ты нам поможешь пробить брешь в другой мир.

Евгения с трудом поднимается на ноги.

— Я никогда этого не сделаю. Вам меня не сломать. Моя преданность нерушима.

— Ну, то, что кажется нерушимым, бывает иной раз весьма хрупким, — улыбается охотник. — К дереву!

Охотники тащат Евгению к Дереву Всех Душ. Оно выглядит далеко не таким величественным, каким видела его я. Одна из тварей Зимних земель режет руку Евгении. Она кричит от боли, а потом от ужаса, когда осознает, что они намерены с ней сделать. Но они не обращают внимания на ее крик. Твари держат ее руку так, чтобы кровь жрицы лилась на корни Дерева Всех Душ, и через несколько секунд ветви дерева оплетают все тело Евгении.

— Когда прольется ее кровь, она должна слиться с деревом!

Ветви и корни продолжают свое дело, пожирая Евгению, и она становится частью дерева, ее душа впитывается в него.

— Отпустите меня, прошу… — молит она шепотом.

Я вижу Евгению, заключенную в дереве, наблюдаю, как ее сознание с годами распадается. Я вижу, как она впервые просит тварей о жертве и как тончайшая полоска красного цвета прорезается в клубящихся тучах Зимних земель.

Существа в благоговении склоняются перед Евгенией.

— Мы растеряны, нам нужен вождь. Нам нужна мать. Ты поведешь нас?

Ветви дерева тянутся к тварям и обнимают их, как защищающие руки. И голос Евгении плывет из дерева, как тихая колыбельная:

— Да… да…

Туман сгущается. Дерево снова говорит:

— В тот мир пришла та самая, владеющая великой силой. Она даст нам все, что нужно.

— Мы прольем ее кровь на дерево! — восторженно гремит охотник.

— Но сначала я должна подготовить путь к нашему возвращению, — говорит дерево.

Картина меняется. Я вижу мюзик-холл. Вильгельмина Вьятт пишет на грифельной доске: «Вы должны восстановить восточное крыло и снова войти в сферы. Орден должен восторжествовать, одержать победу».

Слезы радости льются по щекам Вильгельмины, когда она получает весточку от горячо любимой Евгении. Она показывает написанное мисс Мак-Клити, и тут же все начинает крутиться. Да и как бы мог Орден не обратить внимание на послание Евгении?