Девушки наслаждаются историей, особенно волнуясь, когда инспектор Кент многозначительно поводит бровями.
Но я насторожилась и полна внимания.
— Так это были привидения?
Инспектор громко хохочет. Девушки хихикают, сочтя мой вопрос глупым.
— Видите ли, за двадцать лет службы в Скотленд-Ярде я повидал самых разнообразных мошенников, но ни разу не видел призрака. Я скажу вам, что я думаю об этом случае. Я уверен, что эти бродячие актеры, будучи людьми весьма сомнительного образа жизни, завладели денежками тех коллег, с которыми должны были встретиться в Дорсете. А потому и не пришли туда. Что же касается сообщений о пропаже людей, ну… в каждой деревне найдется такой, кому необходимо сбежать по той или иной причине.
— По какой причине? — спрашивает Сесили.
— Вам лучше об этом не задумываться, — неодобрительно произносит мадемуазель Лефарж, и, конечно же, после этого нас еще сильнее разъедает любопытство.
Инспектор посмеивается.
— С такой любознательностью вы могли бы стать моими помощницами.
— Леди не могут стать детективами, — возражает Марта. — У них нет способностей для этого.
— Чушь несусветная! — восклицает инспектор, хлопая себя по бедру. — Моя дорогая матушка подняла на ноги четверых мальчишек, и горе тому, кто пытался ее обмануть! Она могла бы стать старшим инспектором, такой у нее был дар. Когда-нибудь в Скотленд-Ярде появятся женщины, попомните мои слова.
— Ох, мистер Кент, — сдавленно хихикает мадемуазель Лефарж. — Теперь уж точно ни одна из этих девушек не заснет ночью. Давайте лучше поговорим о венчании, хорошо?
— Как скажете, мадемуазель Лефарж, как скажете, — соглашается инспектор Кент.
— Я подумала, может быть, вы, девушки, поможете нам решить, какие гимны лучше петь. — Она хмурится. — Ох, боже… я же забыла захватить из церкви сборник гимнов. А ведь весь день напоминала себе об этом!
— Я принесу, — говорит инспектор Кент, отставляя в сторону чашку.
Миссис Найтуинг останавливает его.
— Нет-нет. Я лучше попрошу сходить за ним мисс Дойл. У нее осталось еще несколько дней наказания, насколько я помню. Ей это пойдет на пользу. Мисс Пул, а вы составите ей компанию.
Чертова Найтуинг…
Элизабет следом за мной выходит из школы на лужайку. Она подпрыгивает при каждом звуке. Ей на ногу прыгает лягушка, Элизабет визжит и хватает меня за руку.
— Это всего лишь лягушка, Элизабет! А ты паникуешь, как будто это целый дракон! — ворчу я.
Мы проходим всего несколько футов, когда Элизабет чуть не садится на меня верхом.
— А теперь что? — спрашиваю я, отталкивая ее.
— Я не знаю, — отвечает Элизабет, и ее глаза наполняются слезами. — Вокруг так темно! Я ненавижу темноту! Я всегда ее ненавидела. Она меня пугает!
— Ну, тут я тебе никак не могу помочь, — сержусь я.
Элизабет начинает плакать.
— Ладно, хорошо, — говорю я с тяжелым вздохом. — Иди спрячься в кухне. Я заберу книгу гимнов и зайду за тобой.
Элизабет кивает и бежит в надежное укрытие кухни, даже не потрудившись поблагодарить меня. А я спешу к церкви, освещая дорогу лампой. Ночные животные уже завели свой хор кваканья и щебетанья. Меня это совсем не успокаивает сегодня, просто напоминает, что в темноте живет множество разных существ. Собаки в цыганском лагере начинают вдруг лаять, лай вскоре переходит в тревожное поскуливание. Нервы у меня натянуты до предела.
Неважно. Меня это не остановит. Я иду за книгой гимнов, и я намерена добраться до нее как можно скорее. Древняя дубовая дверь тяжела. Я с силой тяну ее, и она со скрипом приоткрывается. В церкви сумрачно и тихо. Здесь может притаиться что угодно. Сердце колотится. Я подпираю дверь камнем и вхожу.
Чернильная синева поздних сумерек вливается сквозь разноцветные стекла окон, бросая на пол непонятный рисунок. От лампы между пятнами синевы падают осколки света. Я не нахожу ни одного сборника гимнов, и мне приходится направиться по центральному проходу, вдаль от двери и быстрого пути к спасению. Я поднимаю лампу и осматриваю скамьи справа и слева, пока наконец на одной из них не замечаю то, что ищу. Внезапный порыв ветра со стуком захлопывает дверь, я роняю сборник и слышу, как он соскальзывает под скамью.
Проклятие…
С тяжело бьющимся сердцем я наклоняюсь и шарю по полу, пока не нахожу книгу. И тут в темноте звучит голос, пронзительный, как скрип ногтя по железу:
— Стой…
Я выныриваю из-под скамьи с такой скоростью, что пламя колеблется в лампе.
— Кто здесь?
В церкви тихо, и только ветер колотится в закрытую дверь. Я поспешно хватаю сборник гимнов и несусь по проходу к дверям, тяжело дыша.
— Ты не должна идти…
Я стремительно разворачиваюсь. Лампа бросает на стены гневные тени.
— Я знаю, что ты здесь! Покажись!
— В лесу сейчас небезопасно.
Окна изгибаются и шевелятся. Изображения на стеклах двигаются. Они живые.
— Мы должны позаботиться о твоей охране, Избранная…