Прекрасное далеко

— Да, — отвечает он и объясняет дальнейшее, скользя губами по моей шее, отчего у меня слегка кружится голова.

— Это было ужасно? — с трудом выговариваю я, потому что внезапно пугаюсь того, что могло случиться там, в его сне.

Картик медленно качает головой, на его губах появляется плутовская улыбка.

— Похоже, я должен сам увидеть эти самые сферы.

Гром гремит ближе; тонкие зигзаги белого огня прорезают небо. Крупные капли дождя прорываются сквозь листву деревьев и падают мне на лицо. Картик смеется и стирает их с моих щек тыльной стороной ладони.

— Лучше спрятаться в доме.

Когда я добираюсь до задней лужайки перед школой, дождь хлещет вовсю, но мне наплевать. Я ухмыляюсь, как идиотка. Я широко раскидываю руки и поднимаю лицо навстречу дождю, приветствуя его влажные поцелуи. «Привет, дождик! Счастливой тебе весны!» Я решительно ступаю прямо в свеженькую лужу, и грязь обрызгивает весь перед платья.

А вот рабочие мистера Миллера совсем не так счастливы. Они спешат надеть куртки и шляпы, плечи приподняты почти до ушей, мужчины пытаются защититься от резкого ветра, холодящего вспотевшие от работы шеи. Они собирают инструменты и громко переговариваются сквозь мерный шум дождя.

— Ну, на самом-то деле все не так плохо, — говорю я, как будто они могут меня услышать. — Вам бы следовало просто порезвиться под струями. Разве вам не…

Это налетает так внезапно, что у меня перехватывает дыхание. Вот только что я видела башню и рабочих, а в следующее мгновение все куда-то ускользает. Я в каком-то туннеле, меня быстро увлекает вперед. И начинается видение.

Я в незнакомой маленькой комнате. Сильный дурной запах. Меня тошнит. Кричат птицы. Вильгельмина Вьятт пишет на стенах, как одержимая. Свет слишком тусклый. Все вокруг дергается, как заводная игрушка. Слова: «Жертва. Ложь. Чудовище. Рождение мая».

Картина меняется, и я вижу маленькую Мину с Сарой Риз-Тоом. «Что ты видишь во тьме, Мина? Покажи мне».

Мина на задней лужайке школы Спенс, смотрит вверх и улыбается горгульям.

Мина рисует восточное крыло, чертя отчетливые линии на земле.

И снова все меняется, и теперь Вильгельмина пишет какое-то письмо, и слова резко выделяются на бумаге: «Ты проигнорировала мои предупреждения… я разоблачу тебя…»

— Мисс? Мисс?

Мои глаза распахиваются на долю секунды, я успеваю заметить рабочих мистера Миллера, столпившихся вокруг меня, и тут же возвращаюсь в полутемную комнату. Вильгельмина сидит на полу, держа в руках кинжал. Кинжал! Она достает маленькую кожаную сумку, развязывает шнурки… в сумке шприцы и флаконы. Вильгельмина осторожно укладывает туда кинжал. Так вот он где! Мне только и нужно, что…

Вильгельмина закатывает рукав, обнажая руку. Она постукивает кончиками пальцев по венам, сгибает руку в локте. А потом втыкает в сгиб локтя шприц, выдергивает его, и я ощущаю, как что-то проносится внутри меня…

— Мисс! — кричит кто-то.

Я возвращаюсь на лужайку, под проливной дождь. Сердце бешено колотится. Я стискиваю зубы так, что они скрипят. Я ощущаю странную бодрость.

— Она улыбается, так что, должно быть, все в порядке, — говорит рабочий.

Я чувствую себя очень странно. Кокаин. Я ведь объединилась с Вильгельминой Вьятт. Я чувствую то же, что и она. Но как, каким образом? Магия. Она все меняет. Она меняет то, что я вижу и ощущаю.

Мужчины подхватывают меня под руки и наполовину несут, наполовину волочат в кухню, к Бригид.

— Ох, святая Мария, что случилось? — спрашивает Бригид.

Она усаживает меня на стул у очага и выгоняет мужчин.

— Мы ее там нашли, у нее что-то вроде припадка случилось, — говорит рабочий и выходит за дверь.

Припадок. Как у Пиппы. Да, так оно и есть. У меня был припадок. Я смеюсь, хотя и понимаю, что мне как будто и ни к чему сейчас смеяться.

— Но с ней все в порядке? — спрашивает другой рабочий, снова заглядывая в кухню.

— Иди уже отсюда! Возвращайся к своим мужским делам! А это оставь нам, женщинам, — фыркает Бригид.

И я вижу по лицам рабочих: они рады, что их прогоняют.

Кухня. Смех. Припадок. Тайны, ведомые только женщинам.

На плечи ложится теплый плед. На плиту ставится чайник. Я слышу, как чиркает спичка, в очаге разгорается огонь.

— Ты неугомонная, как кошка! — бранит меня Бригид.

Вызвана миссис Найтуинг. Она подходит совсем близко ко мне, и я инстинктивно отшатываюсь. Не пыталась ли Вильгельмина предостеречь меня именно насчет Найтуинг?

— Ну и в чем теперь причина суматохи? — спрашивает директриса.

— Ни в чем, — огрызаюсь я.

Она пытается коснуться ладонью моего лба. Я уворачиваюсь от ее прикосновения.

— Сидите спокойно, мисс Дойл, окажите любезность, — приказывает миссис Найтуинг, и это звучит довольно свирепо.

— Мне достаточно помощи Бригид, — говорю я.

— Вот как?

Миссис Найтуинг щурится.

— Но Бригид не руководит Академией Спенс. Я ею руковожу.

Она наливает в столовую ложку какую-то вонючую микстуру.

— Откройте рот, пожалуйста.

Я этого не делаю, и тогда Бригид сама разжимает мне губы твердой рукой, и в горло проскальзывает какое-то густое масло, от которого у меня возникает рвотный позыв.

— Вы меня отравили! — вскрикиваю я, вытирая губы рукой.