Прекрасное далеко

Дворник за окном старательно будил новый день, энергично расшевеливая его метлой. День, сонно потягиваясь в золотистых лучах утреннего солнца, лениво вставал над городом - плотной дымкой, предвестницей первой весенней жары.

- Андрюха, давай ещё по бутеру с икрой!

Андрей зябко повёл плечами.

- Не хочу, спасибо...

Он оторвался от окна и тоскливо посмотрел на Николая:

– Ты прав, невкусная она тут у вас. Даже не невкусная, а... никакая.

И опять замер, отрешённо глядя перед собой.

- Тогда чаю! - Николай бодро потянулся за чайником. – Если не всегда можно есть - то пить всегда можно, как говорил Атос. А насчёт икры – эх, как бы я хотел поесть той икры, как в детстве...

- Я ведь, наверное, погиб... – вдруг спокойно сказал Андрей, будто самому себе. - Потому меня и пустили в будущее, что себя здесь уже не встречу, не нарушу никаких причинно-следственных законов...

- Ну, знаешь, это глупости, - уверенно сказал Николай, и громыхнул для убедительности огромной кружкой. - Зная будущее, ты не допустишь никакой беды, вернувшись. Петля замкнётся. Логично?

Андрей покосился на его горящие честным жёлтым огнём глаза, и ему стало легче.

- Ты, наверное, снова прав...

Николай, прищурив глаз, откусил сразу половину бутерброда, и весело задвигал упрямой челюстью, с удовольствием хрустя лопающимися икринками. Он подмигнул Андрею, и сунул ему в руку второй бутерброд. Андрей нехотя кусил. Потом ещё раз...

...Николай довольно жмурился, сидя с праздничным видом, и густо, заразительно посмеивался. Он громко звенел ложкой в кружке, травил одну за одной свои байки, излучая уютное спокойствие. Андрей, понемногу втянувшись, разулыбался; даже пару раз посмеялся, доверчиво, открыв рот, глядя на бывалого Николая. (За это умение обаять и заговаривать зубы Николая и прозвали Котом-баюном.)

Так Николай весело разглагольствовал и мазал бутерброды, один за одним. А сам думал о другом. Что вот так живёшь, горюешь, радуешься - а будущего у тебя уже нет... Ночью, когда Андрей задремал, он слазил на «Память Чечни». Ткаченко Андрей пропал без вести в Грозном, вместе с семьёй - в девяносто втором...

Вот так вот...

Николай подумал, что надо бы хлопнуть по рюмочке лекарства, и плевать на раннее время – так будет вернее. Он встал, чтобы открыть холодильник, как вдруг снова раздался звонок мобильного.

- Николай Иванович, вы только не напивайтесь, пожалуйста, - устало сказал в трубку знакомый низкий голос, и тут же исчез.

«Всё ведь знают!!!» - ёкнуло внутри, словно пол под Николаем подпрыгнул. – «Откуда?!!»

Однако, не шелохнувшись, он спокойно пробасил в опустевший телефон:

- Петя, ты с ума сошёл звонить сейчас?! Я всё помню!

И, как ни в чём ни бывало, повернулся к Андрею. Тот не обратил на звонок внимания.

- До часа дня у нас вагон времени. Пойдём бродить?

- Пойдём, - равнодушно согласился Андрей.

...Пока Николай лазил зачем-то в свой «форестер», широко распахнулась дверь парадного. По ступенькам бодро сбежал молодой, лет тридцати, светловолосый мужчина - холёный, в идеально выглаженных брюках и белой рубашке с коротким рукавом, с аккуратным пробором. Холёной, несколько хиловатой ручкой он прижимал к себе толстую папку.

- Доброе утро, - отчётливо сказал ему Николай.

Мужчина, глядя перед собой, проследовал мимо, не заметив приветствия, беззвучно насвистывая пухлыми губами, с думой в глазах, оставив лёгкий запах французского парфюма. Он открыл дверь огромного джипа, сияющего чёрным бриллиантом, и его полный стриженый затылок скрылся в кожаном нутре джипа. Следом исчезли брючина и лакированный ботинок. Джип величественно тронулся – оказалось, он заслонял пешеходную дорожку. Какая-то молоденькая мамочка, барахтавшаяся с коляской в рытвине на газоне, в отчаянных попытках объехать джип, обрадованно покатила коляску в освободившийся проход.

- Послал боженька соседа, - сплюнул Николай, оскалив мелкие кошачьи зубы и недобро глядя джипу вслед. – Ни разу, сучонок, не поздоровался – за все полгода... Ещё раз попробует не ответить – харю разобью, - в жёлтых глазах Николая вспыхнуло и погасло тигриное бешенство. - Обрати внимание, Андрей. Мелкая шишечка в каком-то комитете при мэрии, ему даже водитель не полагается. А машинка - за шестьдесят тысяч долларов. И квартирку тут прикупил за двести тысяч долларов... А ещё, говорят, коттеджик строит, именьице на несколько гектар. Куда уж тут секретарям обкома с их задрипанными чёрными «волгами»... Р-ряха на ширине бёдер, по-ме-щи-чек новоявленный...

Андрей машинально посмотрел туда, куда уплыл сияющий джип.

- Сколько-сколько?! – спохватился он.

Николай повторил.

Андрей тихо присвистнул:

- Обычная квартира – в обычном панельном доме?..

- Это он ещё недорого купил...

- Двести тысяч долларов... - Андрей озадаченно покачал головой. – Рехнуться... А почему ты так любишь называть цены в долларах? – вдруг спросил он.

- Привычка... – пожал плечами Николай.