Прекрасная пастушка

— Что-то такое я слышала, — сказала Рита. Она сняла шапку-ушанку из белого песца поколотила ею о колено — на всякий случай, вдруг на ней снег, а то растает, и тогда мех обвиснет сосульками.

— У нее родители, кажется, были из первых биологов, которые занимались овцебыками. Но я точно не знаю, может, и вру. Сама она окончила биологический факультет и там же работала. А потом… Вообще-то она не слишком распространялась об этом. — Галина Петровна тоже отряхнула свою шапку, она была у нее круглая, дамская, а под нее надет пуховый платок, чтобы уши не мерзли. — Да мы спросим у Лены за рюмкой чаю, правда? — Она подмигнула Рите и оглянулась на дверь, возле которой они стояли, потом, понизив голос, добавила: — Если она дома, конечно. — Потом наклонилась к Рите и в темноте прошептала: — Болтали, что у нее там был мужик, а уже здесь родился ребенок… Сама знаешь, что такое крошечный поселок, все друг у друга на виду, каждый чует, что в твоей кастрюле варится. — Она махнула рукой. — А уж утаить, кто у тебя в постели… — В сенях было довольно темно, но по голосу стало ясно, что Галина Петровна улыбается, а на щеках у нее при этом появляются ямочки. Рите всегда нравились такие ямочки. Но у нее их не было. — В общем, поменяла она овцебыков на оленей. Она ветеринар, неплохой, надо сказать. — Галина Петровна помолчала, потом вздохнула: — Любо-овь… Она не только на Чукотку человека загонит.

— Ну а он?

— А что — он? Он и знать не знает, что у него на свете сынок есть.

— Она ничего ему не сказала?

— Нет…

Галина Петровна потянула на себя дверь.

2

«Что же такое я сделала?» — спрашивала себя Рита, глядя на свою кровать в домике в поселке Провидения. На кровати лежал мальчик.

«Человек вольный, если сам с собой честный», — вспомнила она слова Сысоя Агеевича. Когда Рита услышала от него эти слова, она восприняла их иначе, чем сейчас. Вольный — значит, свободный от всего. А теперь ей вдруг открылся в них другой смысл. По-настоящему вольный — это тот, кто может проявить свою собственную волю, признаться себе в том, что хочет, и это сделать.

Рита, наконец, призналась себе, как сильно хотела иметь ребенка. Всегда. Наверное, еще и потому, чтобы доказать самой себе: можно относиться к ребенку иначе, чем ее собственная мать к ней.

Она хотела подтвердить самой себе, что не напрасно обижалась на мать, не потому, что она, Рита, плохая, они не ладили. «Я хорошая! Хорошая!» — хотелось ей кричать, когда мать твердила ей с утра до ночи: «Ты плохая, ты никудышная, ты некрасивая…»

Она испытала самое настоящее потрясение, когда Галина Петровна, перед тем как войти в дом Лены, на секунду остановилась и обронила:

— Вы друг другу понравитесь. Лена чем-то похожа на тебя. Тоже блондинка и тоже очень симпатичная. Только она покрупней тебя будет.

Тоже… симпатичная? Рита помнит, как лихорадочно искала объяснение — в чем состоит причина ошибки Галины Петровны.

Ну конечно, темнота в сенях, ну конечно, кругом эскимосы и чукчи, мало русских. На их фоне, может быть… Она тогда просто пожала плечами и не стала возражать, потому что предчувствие чего-то невероятного забивало все остальное в голове и в сердце…

Если бы Рита была той, какой была до Чукотки, она бы докопалась, в чем причина заблуждения Галины Петровны, она непременно постаралась бы уверить коллегу, что она не права. Не-ет, она, Рита Макеева, нисколько не симпатичная, они с Леной не могут быть похожи потому, что… потому что тогда бы у Лены не было никакого мужчины и ребенка. Доказательства? А вот оно! У Риты ведь никого нет!

Но сейчас Рита искала новое, правдивое, более подходящее объяснение. Произошло чудо? Но чудо только потому и чудо, что еще не найдено ему объяснение. Объяснить можно так, что, вероятно, изменился тип женской красоты.

А с Ванечкой — Рита теперь не сомневалась — она обязана расцвети, потому что у мальчика должна быть красивая мать, не хуже той, что его родила.

В холодном, давно не топленном доме Ванечка был один. Ничего не понимая, но чувствуя, как сжимается сердце вначале от холода, а потом вспыхивает огнем в странном предчувствии, Рита смотрела на Галину Петровну, прижимая к себе мальчика. А та уже собиралась бежать в местную администрацию выяснять, что случилось.

Но в сенях раздались шаги, заскрипела дверь, и вместе с морозным воздухом в комнату вошла закутанная в платок женщина.

Оказалось, это соседка, она объяснила, как все на самом деле было просто и печально.

Неделю назад Лену похоронили, а местные власти пытались решить, как поступить с Ванечкой. Они хотели отправить его в интернат. Соседка как раз ходила узнавать насчет оказии…

Рита прижимала мальчика к груди, а он рыдал:

— Мама, мамочка, ты пришла… Я знал, что ты придешь…

Рита не плакала, сначала она словно окаменела, потом стало жарко рукам, которыми она стискивала мальчика, как жарко стало и груди, к которой он припал.

Она вдруг поняла, что никогда, ни за, что не выпустит из своих объятий это теплое тельце…