Префект

– Гражданин Орсон Ньюкерк, я вас не вижу, – отозвалась Талия, повысив голос.

– Извиняюсь. Не встретить гостью – чистейший моветон. Просто я давным-давно не функционировал автономно, и возникла проблема с разъединительным клапаном. Она уже решена, и я спускаюсь. Буду через минуту.

– Уже спускаетесь? – повторила Талия, глядя в потолок.

– Талия, много ли вы о нас знаете? – спросил Ньюкерк бодро и игриво.

– Знаю, что вы не хотите конфликтовать с «Доспехами». – Талия надеялась, что уклончивый ответ замаскирует ее невежество.

– Вот и славно. По крайней мере, ничего плохого не слышали.

У Талии заныла шея.

– Я должна была слышать плохое?

– У нас много недоброжелателей. Люди считают, что используемый нами уровень абстракции слишком высок – а это неправильно или даже аморально.

– Я прилетела не судить вас, а скорректировать программное обеспечение.

Теперь Талия что-то разглядела – световое пятно, спускавшееся к ней из мглы. Наконец Орсон Ньюкерк появился в поле зрения – прямоугольный стеклянный ящик, не больше чемодана, скользивший по едва различимой нити.

«Как бюст или поясной портрет, – решила Талия. – Голова, верхняя часть туловища и… все».

Ниже ребер ничего не было. Ни рук, ни плеч – лишь голова, торс, утопающий в поясе жизнеобеспечения, и сзади мягкий поддерживающий каркас.

– А говорят, у нас лишь головы, – беззаботно вещал Ньюкерк. – Ошибка грубейшая! Жизнеспособность головы может обеспечить каждый, но без гормональной среды не добиться ничего хотя бы отдаленно напоминающего богатую текстуру человеческого сознания. Мы дети химии, а не электросхем. Поэтому оставляем максимум тела, избавляясь от ненужного. Представьте, у меня до сих пор есть железы. О человеке судят по железам.

– У вас все железы? – спросила Талия, вглядываясь в усеченное туловище.

– Перемещение и перераспределение – вот мои помощники! Если вскрыть меня и вас, станет ясно, что такое рациональное использование пространства.

Голова Ньюкерка оказалась вровень с головой Талии, и ящик остановился.

– Не понимаю, – призналась Талия, вспоминая гулкий, пропахший плесенью тоннель. – Зачем вам это? Неужели места не хватает?

– Не места, а ресурсов, – с улыбкой уточнил Ньюкерк.

Если абстрагироваться от остального, его молодое лицо казалось вполне привлекательным. Белые, за исключением точек-зрачков, глаза безостановочно моргали, как у человека с сильным REM-расстройством.[2]

– Ресурсов? – переспросила Талия.

– Приходится соблюдать режим жесткой экономии. В Си-Таке живет более миллиона человек. Будь у каждого из них энергопотребность взрослого, мы растратили бы все средства на загрузку сети.

– Сети? – в очередной раз переспросила Талия, смутно представляя, к чему он клонит.

– Абстракция, конечно, – ответил Ньюкерк, удивленный, что это не очевидно.

– Но абстракции здесь нет. Мои очки не работают.

– Они не работали вне коллективной зоны. На ней многоуровневая защита. Понапрасну мы абстракцию не тратим.

– Где все, гражданин? – перебила Талия.

– Мы все здесь.

Вспыхнул свет, волной растекаясь от точки, которая находилась где-то далеко вверху. Талия увидела ярусы отсеков, в каждом стоял стеклянный ящик, идентичный тому, в котором жил Ньюкерк. «Внутри анклава такое не поместится», – подумала Талия, но тут же сообразила, что перед ней одна из взаимосвязанных «спиц», уходящих в невесомость.

– Зачем вы так с собой?

– Не о том спрашиваете. «Кого убить, чтобы стать такой же?» – вот чем нужно интересоваться.

– Спасибо, не хочу, – нервно улыбнулась Талия.

– Вы не понимаете, от чего отказываетесь.

– Допустим. Зато понимаю, что хочу сохранить тело. И возможность ходить и дышать.

– Что вам известно об абстракции? Если пробовали ее до того, как стать префектом, воспоминания уже наверняка стерлись. Это как небесные врата, видимые между облаками: раз – и закрылись.

– Я пробовала абстракцию. Пока не вступила в «Доспехи», у меня были имплантаты.

– Пробовали, и только. Но лишь в Си-Таке вы испытаете блаженство полного погружения.

Талия глянула на противоположную стену, на ярусы ящиков – бесконечный парад бюстов.

– Они ведь далеко отсюда? Ну, мысленно? Они явно не о Си-Таке думают.

– А зачем им? Мои люди – единственные реальные граждане Блистающего Пояса, единственные, кто живет в нем по-настоящему. Они мысленно там, Талия, рассредоточены вокруг Йеллоустона. Невидимый хор, поющий о теле электрическом. Истинные ангелы.

– Они дорого заплатили за свои песни.

– Каждый из них с радостью заплатил бы в десять раз больше.

– Мне пора заняться работой, – сказала Талия.

– Центр голосования на дне шахты. Спускайтесь по лестнице – и через два пролета окажетесь на месте.

Талия послушалась. Когда спустилась к центру – Ньюкерк остановился в метре от пола, – она вытянула правую руку и призвала хлыст-ищейку. Послышался высокий, на грани ультразвука треск, и хлыст мигом оказался у нее в руке. Талия прикрепила его к поясу.