Преемственность

Тело молодого мужчины, болезненно худое и бледное, покрылось синяками и кровоточащими ранами. Вскоре на нем не осталось ни одного живого места. Его шатало из стороны в сторону, и он с трудом сдерживал мучительные рыдания, прятал лицо от этого ужаса и позора, обхватив голову руками с кандалами на запястьях.

За долгий путь по лесам одежда его превратилась в лохмотья, а волосы слиплись и покрылись грязью, свисая патлами на бледное лицо. Весь обмазанный кровью, с торчащими из груди обломками стрел, Уильям менее всего походил на себя прежнего и на того чистого и аккуратного рыбака из Малых Вардцев, которого все знали.

В глазах селян он, грязный как черт, худой, дрожащий и рыдающий, казался страшным чудовищем, которого Граго ниспослал принести горе и беды Большим Вардам.

Бартлет остановил коня, спрыгнул наземь и поднял руку, требуя от толпы тишины. Солдаты кричали, чтобы люди перестали кидать камни и успокоились. Наконец, на площади воцарилось некое подобие тишины — люди умолкли и лишь озлобленно пялились на изможденного и избитого Уильяма, который боялся убрать от лица руки и тихо рыдал. Ядовито улыбаясь, Бартлет отстегнул гремящую цепь от кандалов. Четыре солдата подошли к пленнику и схватили его под руки.

Коннетабль подошел к Уильяму походкой победителя. Он взял его за подбородок и сказал:

— Уильям, хватит смотреть вниз, посмотри наверх! Тебя там ждет женщина, которая так пыталась тебя защитить и обмануть меня.

Коннетабль был не просто доволен, он был счастлив. Уильям невольно послушался и поднял глаза — он стоял перед позорным столбом, а наверху было подвешено тело Удды, уже высушенное солнцем и покачивающееся в сильных порывах теплого весеннего ветра. Вороны исклевали тело до самых костей.

Уильям смертельно побледнел и на секунду потерял землю под ногами. От падения его удержали солдаты, схватив под локти. Бартлет рассмеялся и довольно потер большие ладони, предвкушая дальнейшее веселье. Он приблизился почти вплотную к пленнику и посмотрел в его глаза, полные горя и отчаяния.

— Ну как, вурдалак, как тебе? Нравится?

Уильям замер, сжал челюсти, в его взгляде что-то поменялось, и Бартлет почуял неладное.

— Убью! — нечеловеческий рык раздался из глотки пленника. Он размахнулся и резко ударил своим лбом в лицо Бартлета.

Коннетабль отлетел на пару васо.

Рассвирепевший Уильям оскалился, блеснули клыки. Он вырвался из рук четырех стражников и в два прыжка настиг пытающегося подняться Бартлета, запутавшегося в собственном плаще. Уильям схватил его за редкие волосы и стал с силой бить головой о землю. Вокруг закричали солдаты, они сначала впятером, потом вдесятером пытались оттащить Уильяма от коннетабля, но тот словно не чувствовал их. Он превращал лицо Бартлета в кровавое месиво. На всю площадь слышался хруст ломающихся зубов и челюсти, люди же затихли и с бледными и перепуганными лицами наблюдали за этим избиением.

Все увидели безумный и резко потемневший взгляд некогда миролюбивого и добродушного рыбака. Длинные и тонкие пальцы мужчины, перемазанные грязью и с обломанными ногтями, удлинились и стали больше походить на звериные когти, чем на человеческие ладони. И каждый на площади увидел его клыки, но не обратил внимания на боль и страдания, столь отчетливо читаемые на лице Уильяма. И последние сомнения в том, что рыбак из Вардцев обратился в демона, теперь исчезли. По площади пронеслись тихие молитвы Ямесу — народ осенял себя знаком бога, проводя пальцами от лба до подбородка.

Солдатам, наконец, удалось остановить избиение Бартлета. Уильяма схватили за длинные грязные волосы, шею и подмышки, кто-то поднял ноги в воздух, отчего тот потерял опору и упал назад. Рыдающего и извивающегося вампира с трудом подтащили к позорному столбу и закрепили кандалами вокруг.

Уильям попытался вырваться, но понял, что не сможет, и потому затих и тяжело задышал, вдыхая аромат крови капитана. То, что он сделал, забрало у него последние силы.

Люд в ужасе смотрел на лежащего в луже крови Бартлета. На площади стояла мертвая тишина. Перепуганные солдаты ощупывали коннетабля и, к их счастью, оказалось, что он был жив. Издающий булькающие звуки коннетабль поднялся, шатаясь и ничего не понимая. Помощники схватили его под руки и потащили в палатку. Массивное лицо было разбито, большая часть зубов осталась на земле, крепкая челюсть свернута, а широкий нос размозжен.

— Ну что, кто-нибудь еще хочет мне сказать что-нибудь? — обратился к толпе Уильям. Он закашлялся, выплюнул сгусток крови и продолжил хриплым голосом.

— Я за всю свою жизнь не украл ни одного дарена, старался жить по чести и совести. И вы мне заявляете, что я жру ваших детей? Ничтожные и глупые трусы!

Смертельно бледная толпа слушала Уильяма, даже солдаты притихли и смотрели на него испуганно. На площади стояла абсолютная тишина.

— Бабушка Удда не сделала вам ничего плохого, когда помогла мне! Я бы ушел и вы забыли обо мне навсегда… Зачем вы с ней так поступили? Зачем? Откуда в вас это?