Преемник

— Ну да… Декан Луаян, он был известен в городе, а в университете на него вообще молились… Это он остановил Мор, вызванный братьями Лаш… Только этого почти никто не помнит, — теперь в его голосе послышалась горечь. — Он написал книгу, «О магах», этот такой здоровенный трактат, жизнеописания… Я так и не прочёл полностью. Но я читал о прорицателях и Амулете…

— Подожди-подожди, — я обняла колени руками, — ты читал книгу, написанную колдуном? Жизнеописания магов?

Луар представился мне в совершенно новом свете. Я в жизни не видела человека, который видел того человека, который видел бы настоящего мага.

— Да, — он снова вздохнул. — Но дело не в том… Дело ещё интересней. Дед хранил Амулет Прорицателя много лет, а после его смерти…

Он осёкся. Помолчал. Сказал сухо, нарочито спокойно:

— После смерти моего деда Амулет перешёл… к моей матери.

Я подпрыгнула, увязая в перине:

— Ты не шутишь? Значит, он сейчас у неё?

Он, кажется, покачал головой:

— Нет.

Я разочаровано улеглась обратно. Подтянула одеяло до подбородка:

— А где?

— Хотел бы я знать, — отозвался он с непонятным выражением.

— Что ж его, выкрали?

Он обхватил меня под одеялом — будто желая перевести мои мысли в другое русло; надо сказать, это ему отчасти удалось.

— Его не выкрали, — прошептал он мне в горячее ухо. — Его отдали… на сохранение. Другому человеку. И не спрашивай, кому. Сам не знаю толком…

Тут его рука проявила бесстыдство; в моём разморённом теле обнаружилась вдруг спрятанная пружина, и через несколько минут мышь в ужасе ретировалась, а из гостиничной перины полетели во все стороны пух и перья.

Камин погас полностью.

В чернильной темноте я слушала его дыхание — дыхание спокойного, счастливого, очень усталого человека. На секунду во мне ожила вдруг гордость — а ведь я спасла его… Тогда… И сейчас тоже.

— Луар, — сказала я шёпотом.

— Да, — отозвался он, сладко засыпая.

— Дашь мне почитать книгу… жизнеописание магов?

— Конечно… — он зевнул в темноте, — бе…ри…

Всю ночь мне снились волшебники в длинных, до пола, чёрных мантиях.

На другой день я купила ему яблоко.

Просто так — зашла на рынок и, долго выбирая, ходила вдоль рядов; потом торговалась до хрипоты, уходила, возвращалась, сделалась знаменитостью среди торговок — из одного только азарта. А уж потом, окинув горделивым взглядом повёрнутые в мою сторону недовольные головы в чепцах, купила яблоко. И во всеуслышание заявила: «Жениху».

Слуги в «Медном Щите» давно знали меня и кивали при встрече; на этот раз в прихожей сидел сам хозяин. Я поздоровалась, катая яблоко в ладонях, и как обычно шагнула к лестнице; меня удивлённо окликнули:

— Эгей, барышня!

Я обернулась. Хозяин смущённо улыбался:

— Уехал…

Я не поняла. Яблоко пахло — терпко, головокружительно, как пахнет в конце зимы хорошее, долго дремавшее в соломе осеннее яблоко.

— Господин Луар съехал. Вы что ж… Не знаете?

Винтовая лестница под моими ногами дрогнула и провернулась, как большое сверло. Я всё ещё надеялась, что хозяин, гнусная морда, издевательски шутит с безответной девушкой.

— Как? — спросила я чуть слышно. Он перестал улыбаться:

— Да ведь… Не доложился он, вот в чём дело. Я думал, вам виднее… А нет, так что ж…

В глазах его стояло понимание. Отвратительное пошлое понимание.

Проглотив унижение, изо всех сил собравшись с духом, я спросила так спокойно, как только могла:

— Ничего не передал? Ни записок, ни вещей? Может быть, в комнатах?

Он покачал головой:

— Убрали уже… Уже новый жилец вселился, не простаиваем, заведение-то… известное, да… Всего часика два прошло — и вот тебе, не пустует…

Я стиснула зубы:

— Часика два?

Хозяин тонко улыбнулся:

— Да не так мало… Но ежели угнаться, то…

Я не помнила, как очутилась на улице. «Ежели угнаться»… Надоела благородному господину очередная девочка-игрушка, вот он и избавился просто и дёшево…

Сволочь. Какая сволочь этот хозяин, какие гадкие у него мысли…

Я вдруг встала посреди улицы. Он уехал, как собирался. И я даже приблизительно знаю, куда и зачем…

Муха чистил лошадей. Я сунула ему яблоко:

— На.

Он с удивлением взял. Быстренько откусил, покуда не отобрали; расплылся в улыбке:

— Сладкое…

— За всё сладкое приходится расплачиваться, — объявила я зло. Он вытаращился, пытаясь понять, уж не рехнулась ли я окончательно.

…Пегая лошадка сроду не ходила под седлом. Я накинула уздечку; Муха испуганно закричал, давясь яблоком:

— Эй! Ты чего!

Я вскочила на голую, скользкую, неудобную лошадиную спину:

— С дороги! Ну!

— Дура! — завопил он, и в глазах его мелькнул неподдельный ужас. — Флобастер убьёт!

Лошадка была удивлена и раздосадована; я двинула её пятками, чтобы раз и навсегда разъяснить, кто здесь хозяин. Кобылка испуганно заржала, Муха метнулся в сторону — я вылетела из дверей конюшни, размазав широкую юбку по кобыльим бокам.