Предвыборная страсть

— Все скажу, в натуре, начальник… После того, что пережил — все мура! Ты прикинь, начальник: открываю глаза, а на другом столе торчит голова Платона. Одна голова, понял! Он же только что меня пытал, сука, спирту велел залить пол-литра, чтоб окочурился я… Открываю глаза — голова. И смотрит на меня! А на другом столе — рука с двумя перстнями, кто их не знает? Это ж рука Фантомаса! И лежит среди ног, понял… С тобой такое было, начальник, чтоб вчера они тебя пытали, хотели в деревянный бушлат одеть, а сегодня — голова и рука? И — смотрят, суки!

— И рука смотрит? — усмехнулся Захаров.

— В натуре, начальник! Думал — галюники, глаза закрыл, открываю — опять! Крыша поехала!

— Об этом ты позже нам расскажешь, — мрачно пророкотал Чупров. — Давай-ка о главном. О Лебеде. Ты участвовал в шантаже Бориса Агеева?

— Да, было такое дело. Но Стригунова я не убивал, это Сурок. Ему Лебеда приказал убрать Стригунова, чтоб Агеева потом по стенке размазать и его бабу, мэра.

— Сурка зарезали ночью, — сказал Захаров.

— От сука! Это Лебеда! Он бы и меня, падла, кончил, если б нашел.

— Истомина знаешь? — спросил Чупров, злобно поглядывая на Захарова. Какого черта не предупредил, что эта сволочь пытается напрочь разбить его версию?

— Какого Истомина, начальник? Сурок разговаривал с Агеевым, ставил условия, Сурок и стрелял в Стригунова. Я только фотографировал, сукой буду! Ты распорядись, чтобы меня туда не сажали, где голова Платона и рука Фантомаса! Это ж нарушение… прав человека, в натуре!

— Дело ясное, — сказал Захаров и, повернувшись к оперативнику в пятнистой форме, добавил: — В тюремную больницу его. Позаботься об охране.

— Что тебе ясно? — хмуро спросил Чупров, когда они вышли в больничный двор.

— Что Истомин здесь ни при чем.

— Здесь, может, и нет. А там — при чем. Не забыл о побоище на свалке?

— Дмитрий Семенович! — послышался за спиной знакомый голос.

Чупров нехотя обернулся. От главного входа больницы к ним приближались Агеева, Лобанкин и дочь Лобанкина. Заинтересованные лица, мать их за ногу! Однако положение обязывало: Чупров вежливо улыбнулся.

— Валерия Петровна! А я как раз собирался к вам. Есть новости, в некоторой мере проясняющие ситуацию, а для вас, прямо скажу, приятные. Намеревался доложить.

— Докладывайте, — резко сказала Агеева.

— Мы взяли одного из пособников Лебеды, те мерзкие и лживые фотографии — дело его рук. Только что допросили бандита и выяснили, что в Стригунова стрелял не Истомин. В одном вы оказались правы.

— Об этом я знала еще в тот вечер, когда погиб Илья Олегович. А теперь позвольте и мне вам кое-что доложить. На свалке в Барона, его жену и Бугаева стрелял Лебеда. Истомин в схватке с ним выбил пистолет и пытался пристрелить бандита, но не попал. А вы и ваши люди вместо того, чтобы оцепить местность, навалились на Истомина!

— Позвольте, Валерия Петровна! Откуда вам…

— Об этом нам только что рассказал Барон, — с важным видом произнес Лобанкин, решив, что теперь самое время и ему показать свою власть в городе, а то все слушает да молчит. — Придется вам выпустить его, Дмитрий Семенович. Содержание в тюрьме невинного человека — позор для нашего демократического общества.

Чупров болезненно поморщился, опустил голову. Когда ж эти дураки перестанут рассуждать о якобы демократическом обществе, черт побери?!

— Даже если Барон подтвердит ваши слова, Истомин все равно виновен. Он ведь скрывался от представителей закона.

— А почему представители закона преследовали его? — наседал Лобанкин. Наконец-то и он почувствовал себя руководителем. — Потому что вы ошиблись, Дмитрий Семенович. Я полагаю, вам необходимо не просто отпустить Истомина, но и принести ему свои извинения.

— Захаров, — мрачно буркнул Чупров. — Займись этим делом. Если показания Барона подтвердятся… отпусти парня.

— Мы все будем у Дмитрия Семеновича, — сказала Агеева. Позвоните туда, когда все решится.

Захаров кивнул и с довольной улыбкой направился обратно в больницу. Эта улыбка не ускользнула от хмурого взгляда Чупрова. «Все против меня, какой подлый день сегодня!» — с тоской подумал подполковник.

54

Чупров закурил «Мальборо», бросил на стол зажигалку. Хотелось спросить: а эта пигалица какого черта приперлась сюда, в его кабинет? Да разве спросишь? Дочка будущего мэра!

— Я сегодня был у Вашурина, — сказал Чупров, разгоняя ладонью дым. — Решил выяснить, что у него за настроение, планы и все такое. Кстати, он отдал мне видеокассету, на которой запечатлена сцена сожжения книг. Сказал, что теперь она ему не нужна.

— Я не сомневалась, что кассета у него, — сказала Лера. — Каким образом он добыл ее, не признался?

— Взял у Осетрова посмотреть и заиграл. Вот, держите, — Чупров достал из ящика стола видеокассету, протянул Лере.

— Подлец! — гневно сказала она. — Как вы считаете, что нужно делать с главным редактором телевидения, который пытается опорочить одного кандидата в угоду другому?