Предтеча(Повесть)

2 августа великий князь приплыл в Коломну. Он возблагодарил торжественным молебном своего святого угодника Тимофея за счастливое окончание пути, немного отдохнул после обеда, который устроил в его честь коломенский наместник, и лишь затем кликнул нетерпеливо ожидавших вызова первых воевод.

Последние дни принесли им довольно сведений о движении орды. Накануне из Серпухова прискакал князь Андрей, привезший с собой новых пленников. Они подтвердили прежние сведения о намерении Ахмата идти на Москву со стороны Коломны. О том же говорили только что вернувшиеся из татарского стана самовидцы. По всему выходило, что появление больших сил Ахмата следовало ожидать со дня на день, а русское войско все еще было растянуто на многоверстную длину. Шестьдесят тысяч ратников стояли под Коломной, столько же прикрывало южные рубежи, тридцатитысячная конная рать находилась в Серпухове, а в западных землях и на подходе было еще сорок тысяч. Воеводы решительно высказывались за то, чтобы немедленно стягивать силы и собирать их в кулак.

Особенно горячился князь Андрей, боявшийся снова остаться в стороне от главного дела:

— У Ахмата половина войска на конях, а у нас здеся одни пешцы стоят. Сомнет он их без труда и напрямки к Москве двинет. Какая тогда польза в нашем дальнем отсюда стоянии? Пора всем под Коломну собираться!

Иван Васильевич слушал молча, торопиться он, по обыкновению, не хотел. Некоторые воеводы, вспомнив о намерении великого князя откупиться от Ахмата, несогласно ворчали:

— Чего это нам перед Ахматом виниться и честь свою марать? Сила эвон какая собрана! Надо — как Дмитрий Иванович Донской на Мамая — грозно идти!

Другие осторожно возражали:

— Дмитрий Иванович тоже не сразу в драку кинулся, а послал допрежде к Мамаю своего человека, Захарку Тутшева, со многим золотом.

— Дак вить пустое дело вышло, и ныне так будет! — спорили с ними.

Так ничего и не решив, распустил великий князь советчиков, только братьям приказал задержаться.

— Шуму — как на псарне, — медленно проговорил он и посмотрел на братьев, словно ища у них поддержки.

— Собаки лают, когда псарь отдыхает! — зло проговорил Андрей. — Нужно решать скорее, как Ахмата встретить да битву с ним содеять, а не лаяться без толку.

Иван Васильевич выжидательно глянул на Юрия. Тот поддержал Андрея:

— Самое время тебе, государь, слово свое молвить. Вона сколько вестей от Ахмата идет, и, выходит, ждать нам его нужно здеся.

Великий князь помолчал, а потом задумчиво заговорил:

— Легко у вас, братовья, дела решаются, индо завидки берут. Оно, конечно, с малой поклажей и прыгать легче, а коли споткнешься, то подниматься быстрее. У меня же на плечах ноша потяжельше вашей будет, мне оступиться никак нельзя. Вестей, говорите, много, что Ахмат в здешние места нацелился? Верно, много, даже с избытком, то-то и странно… Ну а вдруг обойдет нас, поганец? Андрей правильно говорит, что его войско попроворней нашего будет. Пока мы повернемся, он землю начнет зорить, на Москву двинет… А коли у них с Казимиром сговор, то и тот с литовских рубежей вдарит.

Гляньте-ка, — он указал на висевшую карту, — что будет, если мы все сюда стянемся?

Князь Андрей горячо возразил:

— Над бумагой сидючи, всяко напридумать можно, а на деле по другому выходит. У татар большое войско, не может оно в любом месте Оку перейти, потому на здешние перевозы и нацелилось. А на литовском рубеже войска Казимирова нету, мои люди проверяли, да и сам, поди, это знаешь. Зачем же напридумывать, коли Ахмат самолично велел тебе здесь его ожидать?

И снова князь Юрий поддержал Андрея:

— Верно он говорит, государь! Как ни крепка крепостная стенка, а все ж под таранным ударом рухнет. Не сдержать нам татар здешними силами.

Иван Васильевич тяжело вздохнул:

— Ну что ж, может, вы и правы, время и в самом деле решать. Давай, Юрий, собирай сюда полки, будем готовиться к битве… А конную рать пока все ж оставим под Серпуховом, будем держать ее наготове, чтобы по первому зову двинуть, куда потребуется.

Не по нраву пришлось Андрею такое решение, потому сказал задиристо:

— А сам-то неужто к Ахмату дары отправишь и честь замараешь?

Иван Васильевич покачал головой.

— Ершист ты, братец, да меня не уколешь. Для тебя честь — побрякушки носить, — он указал на золотую цепь, висевшую на шее Андрея, — да саблей махать. А для меня — Москву защитить и людей поменьше положить. Такое многого золота стоит… И другое возьми в рассуждение: польстится Ахмат на дары, значит, точно вызнаем, где он обретается и чего хочет. Вот тогда и перестанем в жмурки играть. Так-то!..

Орда шла широким валом, все сокрушая на своем пути. Она поднимала с мест и гнала перед собой всякую степную живность, пока та, выбившись из сил, не валилась под копыта татарских коней. Так гибло все, что могло бежать. Она поедала и вытаптывала на многоверстной округе сочные травы, ломала кустарники и сжигала деревья вокруг своих многочисленных становьев. Так гибло все, что могло расти. Она разоряла запруды, спускала воду из водоемов, чтобы без лишних хлопот лакомиться свежей рыбой. Так гибло все, что могло плавать.