Предтеча

В начале октября 1480 года Ахмат подошел к Угре, «хотеша перевоз взяти» и двинуться на Москву. Перевоз находился близ города Калуги, где уже стояли крупные силы русских. Это было хорошо оснащенное войско с сильным пушечным нарядом, который внезапно обрушился на готовящихся к переправе ордынцев и разметал их. Потерпев поражение в первом четырехдневном бою у «перевоза», Ахмат отошел от Угры и стал разорять княжества, находящиеся в верховьях Оки. Осторожный Казимир с помощью Ахмату все еще медлил, и, как оказалось, не зря: на его южные владения двинулась дружественная русским крымская орда. Братьям ничего не оставалось, как примириться с Иваном III, они привели к нему свои войска, и теперь русские и ордынцы оказались друг перед другом. Ахмат делает еще одну попытку перейти на Московскую землю у «Опакова городища», но снова терпит поражение.

Быстро наступают холода. Долгое стояние на Угре оборачивается для татар большой бедою, в их стане растет недовольство, за спиной поднимаются недружественные ногаи, с востока угрожает хан Тюменский орды Иван. Ахмат видит, что и на этот раз его поход не удался. Он предпринимает последнюю попытку договориться с русскими и посылает Ивану III ярлык, но это — отчаянный волчий щелк. Известно: злоба помрачает разум, и содержание ярлыка тому подтверждение. Ахмат требует, чтобы московский князь в сорок дней собрал и доставил ему дань, а на себе учинил позорное «батыево знамение — у колпака верх вогнув ходил». За непослушание обещалась кара, которая должна была сотвориться еще в первый поход 1472 года, да случайно отсрочилась. «Меж дорог яз один город наехал, потому так и стало», — объясняет отсрочку Ахмат. Угрозы не подействовали, а напоминание об Алексине наполнило гордостью сердца тех, кто стоял на пути ордынского войска. Русские промолчали, вместо ответа на грозный ярлык они стали отходить от берега в глубь своей страны, словно приглашая татар для решительной битвы. Но Ахмат приглашения не принял. В ночь на 7 ноября ордынцы покинули свои становья и направились в степь. Этим малокровным стоянием на Угре и кончилось татаро-монгольское иго, давлевшее над Русью два с половиною века.

Как же повели себя в славных событиях 1480 года герои нашего повествования и какова их дальнейшая судьба?

Иван III прожил долгую жизнь, и правление его было плодотворным, однако памятью потомков он оказался явно обделенным. Легкость, с какой Иван III завершал начинания своих предков, породила легенду о необычайной удачливости этого правителя, ввела в заблуждение многих историков. Получалось, что татаро-монгольское иго пало чуть ли не само собой, из-за естественного разложения Золотой Орды и вне всякой связи с политикой молодого Московского государства. Хитроумные маневры и выжидательные действия русских в 1480 году объяснялись трусостью их предводителей, и прежде всего самого Ивана III, а дипломатические успехи Москвы относились на счет его жены Софии Палеолог. Только позже стали задумываться: удач и счастливых для русских обстоятельств было так много, что их случайный характер становился сомнительным. Очень уж в нужный момент, например, действовали верховские князья, крымская орда и другие противники московских врагов, словно кто-то умело согласовывал их действия.

Плодотворность деятельности Ивана III была отмечена еще Карлом Марксом:

«В начале своего царствования Иван III все еще был татарским данником, его власть все еще оспаривалась удельными князьями; Новгород, стоявший во главе русских республик, господствовал на севере России, Польско-Литовское государство стремилось к завоеванию Московии, наконец, ливонские рыцари еще не сложили оружия. К концу царствования мы видим Ивана III сидящим на вполне независимом троне об руку с дочерью последнего византийского императора; мы видим Казань у его ног, мы видим, как остатки Золотой Орды толпятся у его двора; Новгород и другие республики покорены; Литва уменьшилась в своих пределах, и ее король является послушным орудием в руках Ивана; ливонские рыцари разбиты. Изумленная Европа, в начале царствования Ивана III едва ли даже подозревавшая о существовании Московии, стиснутой между Литвой и татарами, была ошеломлена появлением огромной империи на ее восточных границах, и сам султан Баязет, перед которым она трепетала, услышал впервые от московитов надменные речи»[68].

Отдадим же должное созидательной мудрости нашею предка!