Предсказание – End

Юлия Шубина оказалась хорошим гидом. Показала им Михайло-Архангельский и Ивановский монастыри. Они заходили в монастырские храмы, осматривали росписи, бродили по подворью в сопровождении монаха-экскурсовода, высланного настоятелем встречать жену мэра и ее спутников. Были в трапезной и на монастырской кухне, в хлебопекарне, в квасной – все это впоследствии тоже планировалось показывать иностранным туристам. На колокольню не поднимались – там шли малярные работы. Но и это для будущих туристов тоже, в принципе, было возможно. Потом медленно объезжали городок, Юлия показывала архитектурные достопримечательности – деревянное городское зодчество, многим домам более ста лет.

– А полигон отсюда далеко? – не к месту поинтересовался Мещерский. Ведь в прежние времена именно из-за полигона город был закрыт, запечатан секретностью.

– Там, за лесом. Полигон законсервирован, испытаний там сейчас не ведется. Жаль, конечно, в прошлом город в основном жил за счет этого почтового ящика, – Юлия Шубина вздохнула. – Я сама не местная, мне муж рассказывал. Да и вы, Фома… – она явно колебалась, называть ли знакомого мужа по имени-отчеству.

– Просто Фома, – улыбнулся ей Фома Черкасс.

– Да вы все это лучше меня знаете, помните, – Юлия заулыбалась ему в ответ. – Муж говорил – вы жили в поселке ученых. Там, увы, сейчас все старые академические дачи перестроены, участки в частном владении находятся. Там ведь очень красивое место – на самом берегу водохранилища, правда?

– Точно, место там было крутое, – согласился Фома. – Ваня Самолетов не одну тысячу баксов, наверное, за один только вид из окна уплатил.

– Он очень помогает городу, – сказала Шубина. – Он вообще добрый человек. Все наши городские благотворительные акции активно поддерживает. Я ведь, кроме туризма, и в вопросах благотворительности мужу вынуждена помогать, так что… У него правильная установка, я бы сказала – государственный подход к городским нуждам и проблемам. У предпринимателей это сейчас редко встретишь, каждый под себя старается грести, а на нужды города, людей не очень-то и раскошеливается. А Самолетов все правильно понимает. Ну, он же здесь вырос.

– Практически и я тоже здесь вырос, знаете ли.

Юлия посмотрела на Фому. Мещерский отметил ее взгляд – она знает о том несчастье, конечно же, знает, слышала, муж наверняка рассказал.

– Город очень изменился, – сказала она. – Вы сами увидите.

И она повезла их дальше, рассказывая, показывая – новую котельную (старая полностью пришла в негодность еще при прежнем мэре, и город из-за прорыва теплоцентрали в лютую зиму почти на неделю остался без отопления, «вы не представляете себе, какой это был ад, хорошо еще в старых домах и в частном секторе у горожан печи сохранились»). Повезла в Гуляй-городок на берегу водохранилища, где среди выстроенных теремов-павильонов проводилась ежегодная выставка народных промыслов и ремесел, где исторические клубы из Ярославля, Углича, Вологды, Мурома и Ростова устраивали «Богатырские игрища». Повезла еще дальше на пристань для моторных лодок и катеров, показала эллинги, виллы из красного кирпича на крутом обрывистом берегу, показала муниципальные новостройки Заводского района, отремонтированные хрущевки и бараки, предназначенные к слому («Национальная программа „Доступное жилье“ у нас уже в действии, это приоритетное направление для города и главный пункт избирательной кампании моего мужа, который у него всегда на личном контроле»).

К концу вояжа Мещерский уже чувствовал, что этот городок ему начал помаленьку нравиться. Вот что значит взглянуть на все под нормальным углом. Но тут вдруг в памяти всплыла картинка из вчерашнего – багровый закат, темные кусты и на их фоне ощерившая клыки псина, готовая к атаке…

– А что это парк у вас такой заброшенный? – спросил он машинально.

– Что-то это место горожане не очень-то у нас жалуют, – ответила Юлия Шубина. – Мы даже конкурс проводили, хотели его в частные руки отдать – ну, чтобы этот центр отдыха и досуга как-то возродился. Но представляете, среди здешних предпринимателей не нашлось ни одного, кто бы захотел туда инвестировать средства. А продавать такой участок земельной городской собственности чужим, не местным, как-то против правил. По городскому уставу, там должен быть парк, рекреационная зона, ее нельзя отдавать под застройку жилья.

Они остановились на тенистой улочке возле какой-то очень красивой и явно старинной церкви. Улочка вела к центральной площади (они в городке все туда вели). А вот эту церковку Мещерский видел впервые.

– Наша главная достопримечательность, церковь Сретенья четырнадцатого века, – сказала Юлия. – В городе ее называют еще церковь Василия Темного. Давайте зайдем.

Этот объект – жемчужина в будущей туристической программе.

Они вошли под своды. Служба давно кончилась (Иван Самолетов и его «инкорпорейтед» давно уже разъехались, разошлись по своим рабочим местам). Мещерский разглядывал фрески. Да, туристам тут есть на что взглянуть – четырнадцатый, пятнадцатый век.

Они стояли перед фреской «Страшный суд».