Председатель 3

— Извините, — окликнула меня женщина, едва спустившись вниз, — вы бы не могли подняться вместе со мной? С вами хочет поговорить главный редактор.

Признаться честно, этой встречи я и ждал.

Когда мы поднялись на второй этаж и прошли дальше по коридору, женщина внезапно остановилась и указала на необходимую дверь. Сама же войти не решалась, предоставив эту возможность мне. Я решительно толкнул дверь и оказался в кабинете главного редактора, где помимо него самого также находился и Велюгин.

— Здравствуйте! — с неприкрытой улыбкой поприветствовал двоих, но судя по хмурым лицам, тем было не до веселья.

— Здравствуйте, товарищ Филатов! — отозвался черноволосый мужчина лет сорока.

Он осуждающе посмотрел в сторону журналиста, после чего поднялся с места и подошёл ко мне, затем протянул руку и сказал:

— Меня зовут Панкин Борис Дмитриевич, главный редактор, как вы уже могли догадаться.

— Приятно познакомиться, — протянул руку в ответ.

Панкин… что-то знакомое. Кажется он потом каким-то дипломатом станет или даже министром. Если не однофамилец, конечно.

— Присаживайтесь, может мне попросить налить для вас чаю? — собеседник всячески пытался выглядеть доброжелательно.

— Нет, спасибо. У меня много дел в Москве, забежал ненадолго. Думаю, вы уже знаете в чём дело.

— Знаю, — кивнул мужчина, затем потянулся к документам в моих руках, — позволите?

Я с удовольствием передал ему результаты проверки моего колхоза, а мужчина неторопливо вернулся на своё место и приступил к чтению.

Бросив взгляд на наглого журналиста, я заметил, как у того трясутся руки. Он не открывая взгляда смотрел на главного редактора, словно пытаясь считать с его лица хоть какие-то намёки. Когда Панкин закончил читать, он протянул мне документы и сказал:

— Александр Александрович, от лица редакции газеты «Комсомольская правда» я приношу вам извинения за статью, которая является полностью неправдоподобной.

После этих слов он посмотрел на Велюгина настолько суровым взглядом, что тот словно по волшебству подпрыгнул со стула и неуверенно подошёл ко мне.

— Я искренне прошу прощения за написанную мною статью. Не буду отрицать, я халатно подошёл к изучению информации и обещаю, что впредь подобное не повторится. А ещё… — он со страхом взглянул мне в глаза, — мне стоило прислушаться к вашим словам.

— Знаете, от ваших извинений мне легче не станет, — ответил ему, — во время нашего последнего разговора, вы меня совсем ни во что не ставили, а ведь я предупреждал.

— Пожалуйста, не давайте ход делу, — чуть ли не бросился в ноги журналист, — у меня дочь, совсем маленькая ещё, как она без меня будет? Прошу вас, войдите в моё положение, я лично напишу статью-опровержение со своими извинениями.

Оно и понятно, за клевету подобного масштаба ему светит срок.

— Михаил Васильевич, — обратился к тому главный редактор, — не могли бы оставить нас наедине? Если что-то понадобится, мы непременно вас позовём.

— Хорошо, — грустно выдохнул журналист и покинул кабинет.

Я сразу смекнул к чему подобная просьба. Пахнет серьёзным разговором, ведь помимо самого журналиста, под удар попадёт и вся контора, включая главного редактора, ведь он явно знал какой материал готовится к публикации.

Борис Дмитриевич встал и медленно прошёлся по комнате.

— Я понимаю, что произошедшее не вписывается ни в какие рамки и пусть статья с опровержением очистит ваше доброе имя, но вряд ли это то, что вас удовлетворит, — начал он.

— Вы правы, особенно после того, как ваш работник надменно со мной разговаривал. Раз он так уверен в себе, то я считаю своим долгом доказать ему обратное. К тому же, не кажется ли вам, что писать подобные статьи основываясь на «анонимках» весьма глупо и непрофессионально? Тем более для газеты такого калибра, как Комсомольская правда.

— Помимо «анонимки» был личный визит в колхоз. Однако, в связи с непрофессионализмом в данной области, наш журналист допустил целый ряд грубейших ошибок. Так или иначе, одно другого не меняет — статья является клеветой, — он сложил руки в замок и призадумался, — Александр Александрович, я обещаю вам опровержение, а Михаила Васильевича вы больше не увидите в рядах наших сотрудников, как вам такой вариант? Я даю своё слово, что подобное не повторится, а в будущем, мы обязательно с вами сочтёмся, обещаю.

Я мог понять главного редактора, ведь одна провокационная статья могла стоить свободы целому издательскому дому. Желания всех засадить у меня нет, только дерзость журналюги не давала покоя, но если он действительно понесёт наказание, как и обещает Панкин, то я готов согласиться с предложенными условиями.

— Насчёт опровержения, я бы хотел, чтоб вы напечатали его на той же странице, где и была опубликована первоначальная статья. Вы уж извините, но до последних страниц люди могут и не дойти, а для меня очень важно, чтобы актуальную информацию увидело, как можно больше человек, — уточнил напоследок я, если уж и соглашаться, то сразу же обсудить все нюансы.