Предпоследний круг ада

Звонить ему было еще рано, Данила спал до обеда. Но Женя был уверен, что все хорошо, его стихи понравились издателю и скоро выйдет его первый (брошюра не в счет) сборник.

Бородин домчался до парка за считаные минуты. Он был окрылен, это раз, два – сильно замерз. И то и другое способствует быстроте передвижения. Выйдя на свою любимую аллею, Женя начал собирать листья. Вчера не получилось преподнести букет Татьяне, но сегодня он это сделает обязательно. Вручит лично в руки. То есть руку…

Пока Таня с сестрой присутствовали на площадке, Женя не отрывал от нее взгляда. Но ей на глаза не попадался. Даже обедал не со всеми, а – сидя на катушке с проводами. Но девушки только выпили сока и съели по бутерброду. Не хотели портить аппетит перед шикарным обедом в ресторане, куда их пригласили Нурлан с Абзалом.

Последний, по мнению тщедушного и белобрысого Бородина, был просто воплощением мужской привлекательности. Не слащавой, модельной, а животной, первобытной. Именно такие, как Абзал, валили мамонтов и овладевали в пещерах самыми красивыми женщинами. А так как в каждой современной леди живет первобытная самка, то устоять перед мощью доминантных самцов им ох как сложно… Бородин боялся, что Таня не устоит. И испытывал муки ревности до тех пор, пока не понял, что красавец Абзал был ей совсем не интересен, она больше общалась с Нурланом, но в древнем старце Женя соперника не видел. А вот Аня от племянника Джумаева была без ума. И демонстрировала даже не симпатию, а вожделение. Возможно, причиной тому было состояние алкогольного опьянения, но Жене почему-то казалось, что Аня всегда такая… кхм… откровенная. Сказал бы, вульгарная, но разве можно так о сестре любимой девушки?

Бородин собрал букет. Он получился красивым, но не настолько, чтоб сразить девушку наповал. И Женя отправился в другую часть парка, чтоб наломать рябины – ее ягоды на фоне листьев будут смотреться изумительно. Пока шел, сочинял стих. Точнее, строки рождались сами, Женя только фиксировал их в памяти. Был бы при нем блокнот – записал бы, но Женя отдал его Кукусе, а чистый забыл взять.

…На студию Евгений Бородин приехал с прекрасным букетом и готовым стихотворением. Как зашел в павильон, принялся искать глазами Татьяну, но она еще не приехала… Увы… Или, наоборот, хорошо? Он сейчас попьет чаю, отогреется, его щеки и нос станут нормального цвета. Как большинство белокожих блондинов, Евгений легко и ярко краснел. И самому себе с румянцем во все лицо казался дурачком-простачком.

Но чаю попить не удалось. Едва Женя подошел к своему непосредственному начальнику, гафферу, или бригадиру осветителей, если по-русски, тот огорошил его новостью о том, что вчера на площадке произошло убийство, и велел подойти к полицейским, чтобы посмотреть на фото покойника – того пока никто не опознал.

Женя аккуратно положил букет на свою любимую катушку, прикрыл его пакетом, чтоб не привлекал внимание, и направился к одному из оперов, головастому, щетинистому, с выдающейся челюстью. Бородин отнес его к той же категории альфа-самцов, что и Абзала. Да, не так высок и мускулист, но видно, что сильная личность. Такой мамонта сам гнать не будет, сподвигнет на это других, более мускулистых особей.

– Женек, у тебя память отличная, глянь на фото, – обратился к Бородину Чаплин.

Они были знакомы еще до съемок «Сиамских». Как-то в кафе киностудии пересеклись, разговорились и стали общаться. Не плотно, можно сказать, эпизодически, но именно с легкой руки Эда Женя попал в съемочную группу фильма, обещающего стать хитом.

– Я знаю этого парня, – сказал Бородин, мельком глянув на фото.

– Кто он? – живо поинтересовался полицейский.

– Буфетчик. Он нам напитки разливал вчера за обедом.

– Как зовут?

– Не имею понятия, – помотал головой Женя, – я с ним не общался. Запомнил внешность, и только.

– Что именно в ней вы запомнили? – поинтересовался опер. – Черты лица неузнаваемы.

– Посмотрите на уши, – сказал Женя. – Одно острое и торчит, второе обычное. Парень постоянно теребил торчащее. А еще все время был как будто на взводе и постоянно что-то разливал или ронял, отсюда многочисленные пятна на футболке.

– Вы даже не вздрогнули, когда глянули на фото. Вас оно не напугало?

– Я видел много покойников, меня сложно напугать.

– Где видели, можно узнать?

– У него дед в морге работал, – ответил за Женю Чаплин. – И водил внучка туда на экскурсии…

Это было чистой правдой. Когда деда, проработавшего всю жизнь медбратом в клинической больнице, отправили на пенсию, он устроился санитаром в морг. А так как мама, хирургическая медсестра, постоянно пропадала на работе, а отец их оставил, когда Женя был совсем маленьким, то приходилось таскаться за дедом хвостом. Куда дед, туда и внук. Хоть на рыбалку, хоть в парк, где тот в шахматы играл, хоть в морг. В «морозильник» Женю не пускали, держали в приемном покое, но однажды, будучи третьеклассником, он проник туда без разрешения. Жене было любопытно посмотреть на покойников и совсем не страшно. Дед всегда говорил, что бояться надо живых, а не мертвых…