Предназначено судьбой

— Нет, — резко возразил Уилл. — Пока нельзя. Если нас сейчас обнаружат, Дункан прикажет капитану вернуться в порт. Мы же договаривались: нужно просидеть в ящике по меньшей мере сутки. Да и тогда еще риск останется. Капитан все равно может вернуться. Уверен, что граф Кливз щедро ему заплатит за задержку.

Беатриса подняла дрожащую руку.

— Со мной все в порядке. Правда. Мне только нужно немного поспать. Я не хочу, чтобы из-за меня все провалилось.

Джиллиан достала бутылку с водой.

— Уилл, у вас есть нож?

— Есть, а что?

— Дайте сюда. Я сделаю компресс.

Уилл на четвереньках подобрался поближе.

— Помочь?

— Нет, справлюсь сама, — холодно ответила Джиллиан, злясь на Гэллоуэя за бездушие и черствость.

Тот пожал плечами и снова забился в угол.

— Ну и запашок тут.

— Помолчали бы, — укорила его Джиллиан. — Скажите спасибо, что вас самого не вырвало.

Она отрезала от юбки кусок ткани, пропитала его водой.

— Вот так будет лучше, — сказала она, приложив компресс сестре ко лбу. — Как ты, дорогая?

Беатриса лишь безвольно кивнула.

После непродолжительного молчания Уилл заметил:

— Дурацкая затея. Зря я согласился. Ваша сестра не выдержит.

— С ней ничего особенного не произошло. Это просто приступ морской болезни.

— А как вы сами? Не тошнит?

— Все в порядке.

На самом деле Джиллиан тоже немного подташнивало, но она приказала себе держаться. Должен же кто-то ухаживать за Беатрисой.

— Если вы заболеете, миледи, Дункан мне голову оторвет. Вот уж этого он мне точно никогда не простит.

— Я же говорю, со мной все в порядке.

Джиллиан прислонилась спиной к стенке ящика, чтобы меньше мутило.

Она слышала вой ветра и плеск волн. Доски очень быстро отсырели. Время от времени доносились крики матросов, управлявших парусами.

— Пообещайте мне, Джиллиан, что сразу сообщите, если вам станет плохо.

— Обещаю.

— Лгунья, — хмыкнул Гэллоуэй.

Джиллиан рассмеялась, уже не сердясь на него.

— Это нечестно, — пожаловался Уилл.

— Что именно?

— Что вас нашел Дункан, а не я. Я бы сразу сделал вам предложение.

Она расхохоталась:

— Могу себе представить!

— А что такого? Я бы тоже сумел обеспечить вас всем необходимым. Может, я и не такой богач, как Дункан, но тоже кое-чем владею.

Джиллиан развеселилась еще пуще.

— Ой, простите, Уилл, — она смеялась до слез, не в силах унять внезапный приступ веселья. Гэллоуэй прав — в его словах нет ничего смешного. Это просто истерика. — Я не хотела вас обидеть, но…

— Знаю. Вы любите его, а не меня. Проклятому Дункану опять повезло.

Джиллиан посмотрела на него внимательно. Ей раньше и в голову не приходило, что Уилл к ней неравнодушен, и она почувствовала себя польщенной.

— Я его очень люблю, — мягко сказала Джиллиан. — Особенно это ясно теперь, когда он меня бросил.

Гэллоуэй, насупившись, отряхнул пылинку с рукава камзола.

— Я тоже его люблю. — Он встрепенулся. — Нет, не подумайте ничего такого.

— Я все понимаю. И не осуждаю вас, Уилл Гэллоуэй. У меня нет на это права. Вы всегда были добрым другом ему и мне. Он обошелся с вами несправедливо.

— А я не сержусь на этого болвана. Он не виноват. Все дело в его мамаше.

У Джиллиан затекла рука — обмякшее тело Беатрисы давило на нее тяжелым грузом. Зато Беатриса наконец крепко уснула.

— Да, он мне все рассказал.

— Идиотская история, правда? Хуже всего то, что Дункан никак не может об этом забыть. Казалось бы, давно уже пора смириться с тем, что Констанция была никудышной матерью. Но Дункан почему-то во всем винит себя — и в том, что попал в плен, и в смерти своей индейской жены, и в том, что его сын не выжил. Говорит, что и брат тоже погиб из-за него.

— Какой еще брат? Он мне говорил только про сестру.

— У него еще был брат-ирокез.

— Ах, вот оно что.

Корабль качало все сильней, и сундуки начали ездить по полу.

— Я еще очень многого не знаю, многого не понимаю.

— Он и сам себя не понимает. Так что не пытайтесь. Любите его, этого будет достаточно.

Она кивнула:

— Да, большего нам не дано.

В этот миг Беатриса проснулась, и ее снова вывернуло наизнанку. Джиллиан жалобно взглянула на Уилла, но ничего не сказала.

Шли часы. Волнение на море становилось все сильней. Корабль зарывался носом в волны, и Беатрисе стало совсем плохо. Одеяло отсырело — то ли вода заливала палубу, то ли дождь пошел. Джиллиан продрогла до костей.

День уже клонился к вечеру, когда Уилл наконец подполз на четвереньках к женщинам и, потрогав лоб Беатрисы, сказал:

— Ее надо напоить водой, иначе худо будет.

— Я пробовала, но сразу начинается рвота.

Гэллоуэй озабоченно покачал головой:

— Знаете, от обезвоживания и умереть недолго.

— От чего, от морской болезни? — хмыкнула Джиллиан. — Вы шутите!

Уилл достал часы, вздохнул:

— Еще очень рано.

Джиллиан посмотрела на сестру. Та была смертельно бледной и вся дрожала. Как быть? Если выйти на палубу сейчас, корабль может повернуть обратно в порт.

— Нужно вынести ее отсюда на воздух, — приняла решение Джиллиан.

— Согласен.

Он достал из сумки молоток и принялся выбивать гвозди, на которых держались доски.

От стука Беатриса очнулась.

Через несколько минут Уилл пнул доски ногой, и они одна за другой отвалились.