Предназначение

В облегающем наряде, с очаровательным, нежным, обрамленным золотом длинных прямых волос лицом, со светящимися зелеными искорками в больших красивых глазах, королева смело присела на жесткое ложе совсем рядом с пленником. Она слепила своей красотой, туманила сознание юноши запахами тончайших духов и едва уловимым, но убийственным для молодого мужчины ароматом женского тела. Принц невольно ощутил жалость, он невольно подумал, что подсядь вот так вот Эльнора к нему восемь дней раньше, он не посмел бы причинить зла столь совершенному чуду природы. Он подумал, что в первую и единственную их встречу напрасно не оценил прелести этой женщины, показавшейся тогда злой, холодной, высокомерной. Он с запоздалым раскаянием сообразил, что Фаор, наверное, был единственным, кто заслуживал права жить рядом с ней, прикасаться к ней, смотреть на нее. Во всей Вселенной вряд ли существовал еще хоть один мужчина, который, будучи изображенным на картине рядом с Эльнорой, не нарушил бы гармонии прекрасного полотна…

Но королева не выглядела несчастной! Ее глаза сверкали от смелости бродивших в белокурой головке мыслей, искорки в них зажигали принца озорством и радостью жизни… Горн нахмурился, поскольку решил, что лучше не думать о земном – все равно он ничего в этом не понимает.

– Я не хотел убивать вашего мужа, тем более в день его юбилея, – неуверенно объяснил принц. – Я хотел сразиться в Поединке Крови, как того требует наша вера, а…

– Тише! – бархатным голоском, от которого по коже Горна пробежали мурашки, остановила Эльнора. – Не надо о Фаоре. Он сам виноват. Дрался все время, искал гибели… Рано или поздно все равно кто-нибудь оказался бы на твоем месте.

– Вы не жалеете о потере? – не понял юноша.

Королева то ли игриво, то ли от досады, то ли от какого-то недоступного мужскому сознанию эмоционального порыва укусила кончик ногтя, демонстрируя Горну свои ослепительные жемчужные зубки.

– Немного грустно, конечно, – подумала вслух Эльнора. – Но мы много лет уже были вместе. Что-то должно было измениться. Фаор никогда не останавливал турнир. Я знала, что когда-нибудь его просто убьют.

Горн потер виски, голова у него шла кругом и звенела от воцарившейся в ней пустоты.

– Вы… – начал принц, немного отодвигаясь, чтобы избавиться от чувства неловкости.

– Я не обвиняю тебя за то, что Фаор был так глуп и самонадеян! – быстро прозвенела Эльнора, думая, что юноша заволновался только из-за чувства вины. – Я видела ваш поединок. Это было… – Красавица вскинула глаза к потолку, подыскивая слова, – неповторимо, великолепно, завораживающе! Вы так дрались! Мечи так сверкали! Эти искры, этот звон, эта кровь… это…

Она вспоминала с ужасом и восхищением одновременно!

– Вам понравилось? – глупо наморщив лоб, догадался принц.

– Очень! Ты был первым, кто поставил зазнайку на место!

– Позвольте, – осторожно напомнил юноша. – Я ведь не только «поставил на место», я его убил?!

Королева на мгновение изменилась в лице, побледнела и погасила блеск изумрудных глазок, но еще через миг оптимистические мысли вновь воцарились на прежнем месте.

– Я уже говорила, что он заслужил это? – попыталась напомнить Эльнора. – Я жила с этим много лет, Горн! Я всегда знала, что Фаора убьют, даже ждала этого… – Королева тут же улыбнулась, извиняясь этой улыбкой за неудачно подобранные слова. – В хорошем смысле, конечно. Ну, чтобы этот ужас поскорей наступил, раз он все равно наступит, чтобы поскорее пережить, забыть его!

Горн невольно задумался, сколько лет женщине, которая может быть столь непосредственной и легкомысленной. Если бы не слышал другого, он дал бы не больше четырнадцати. Ильрика в ее шестнадцать казалась куда взрослее!

– Вам не жаль вашего мужа? – попытался понять Горн.

– Жаль, – честно призналась красавица. Ее вновь погрустневшие глаза тут же вспыхнули озорством: – Но лучшее достается сильнейшему! Это закон природы!

– Вы пришли ко мне не для того, чтобы простить или проклясть? – не выдержал принц.

Она нахмурилась, пытаясь всесторонне обдумать смысл его сложной фразы.

– Ну разумеется, нет…

– Тогда зачем?! – удивленно воскликнул Горн.

Королева с минуту смотрела на него молча. При этом глаза ее так блестели, что принц начал всерьез опасаться за свой рассудок.

– Не понимаешь? – соблазнительно улыбнулась Эльнора. – Ты и есть сильнейший!

– Которому «достанется лучшее»? – с глупым выражением лица повторил Горн.

Эльнора кивнула, улыбнувшись так, что в камере стало светлее.

– Ваше величество, наверное, шутит? – понял наконец Горн. – Послезавтра меня казнят!

– Ах, да… – словно только что вспомнив, задумалась королева. – Это досадное недоразумение… Я позабыла, что ты гладиатор… – Она вновь укусила ноготь. – Как жаль… Такой хорошенький… Будет обидно…

Горн посмотрел на королеву большими глазами. Слова слетали с ее губок, как отголоски случайных мыслей, а предмет этих мыслей словно и не сидел рядом, словно и не мог ничего услышать!

– Если бы ты был Избранным! – с обидой и жалостью в голосе воскликнула Эльнора.

– Но я и есть Избранный! – буркнул Горн. – Только никто не хочет про это слышать!