Предназначение

Горн вздрогнул от неожиданности. Он не подозревал, что монах проник в его эмоциональный мир – ничто вообще не выдавало, что старик не спит.

– Неприятный, – кивнул Горн.

Кургал и Шокат сошлись. Сперва оба двигались медленно, били осторожно, попасть не старались. Затем как-то незаметно темп поединка стал нарастать. Шокат, только что казавшийся увальнем, на поверку оказался очень подвижным. Кургал – жестким, спокойным, расчетливым. Горна поразила сила, с которой наносились удары, и легкость, с какой они отражались.

– Их неверно свели вместе, – после десяти минут боя с невольным восхищением пробормотал принц. – Им бы в разные пары – добрались бы до финала.

– Если бы здесь не было тебя, – напомнил монах.

Через пятнадцать минут ситуация все еще оставалась прежней: и Шокат, и Кургал рубили с такой силой, словно хотели взять сталь мечей усталостью и разбить оружие в дребезги. Оба держались уверенно. Шокат чуть уступал, но скорее психологически, нежели по очкам. Зал был на стороне Кургала, да и сам Кургал и своим видом, и своим опытом не мог не внушать тревоги.

– Внимание! – предупредил Хонтеан. Глаза монаха как-то странно полыхнули от отразившегося в них события, которого еще не случилось.

Горн напрягся, но вроде бы на арене ничего не менялось.

– Он давит волей, – объяснил монах. – Смотри сейчас!

Меч Кургала сделал серию обманных движений – первый раз за весь бой – и настолько сложную, что даже Горн не мог с уверенностью сказать, сумел бы защититься, окажись сейчас на месте Шоката. Завершив серию, уведя оружие и внимание противника из зоны удара, ничем не останавливаемый меч прославленного воина со страшной силой обрушился на плечо Шоката и в одно мгновение отсек ему руку вместе с ключицей.

Горн невольно зажмурился. Зал застонал и от ужаса, и от восторга. Медицинское сопровождение праздника оказалось на высоте: потерявшего сознание Шоката тут же положили на передвижной синтезатор. Плечо пришили на место, воина привели в чувство… Все было сделано еще до объявления результата.

– А ты говоришь «простолюдины», – напомнил о былом высокомерии юноши Хонтеан.

– Я его уложу! – скорее чтобы избавиться от пробежавшего по венам холодка страха, чем для монаха, заявил Горн.

– Одевайся. Перерыв на танцы – и твой второй выход!

– Кто мой противник?

– Ты лежал в ванной, когда она побеждала.

– Она?! – Горн остолбенел от изумления. – Мой противник – женщина?!

– Что ты так заволновался?

– Я не буду драться с дамой! – твердо заявил Горн.

– Она выше тебя на голову и куда крепче физически.

– Это не имеет значения! – крикнул Горн в сердцах: неужели монах не понимает суть проблемы. – Я – принц!!! Я не могу публично ударить женщину!!!

Хонтеан равнодушно развел руками:

– Тогда тебе засчитают поражение. Проиграв полуфинал, ты потеряешь шанс сразиться в финале.

– Не дави на меня! – прорычал Горн.

– Поступай как считаешь нужным!

Горн взвыл, вскидывая кулаки:

– Но я не могу с нею драться!

– Она сильный противник, коль прошла во второй тур. Твоя щепетильность будет оскорбительна даме, принизит ее в глазах зрителей. Она не оценит и не поймет, она решит, что ты струсил.

– Прекрати, Хонтеан!

– Хорошо. Если ты не можешь ударить женщину, выиграй, не прикасаясь к ней.

Горн перевел дух, прислушиваясь к смыслу последних слов.

– Как это? – поинтересовался юноша.

– Не бей, но не давай ударить. Защищайся так, чтобы все поняли: ты не хочешь драться, но ты гораздо сильнее. Если не дисквалифицируют за пассивность, есть шанс одержать победу, не нарушая правил хорошего тона.

Горн медленно закивал, обдумывая:

– Я понял тебя…

– Конечно, это гораздо труднее, но ты ведь и искал трудностей? Справишься?

– Попробую…

Принц второй раз шагнул на арену. Теперь ставки были поделены поровну – половина зрителей предсказала победу Горну, половина – его сопернице. Высокая, мощная, с горящими, как у зверя, глазами – меньше всего ее стоило относить к представительницам «слабого» пола. Прозрачный шлем позволял видеть собранные вверх длинные волосы и не слишком красивое, но все же достаточно нежное (по сравнению с мужским) лицо. Женщина оделась в золото: «латы» не только украшали их обладательницу, но и играли на свету, отвлекая внимание противника. Женщину звали Котри.

– На кого ставите? – подобострастно наклонился к своему гостю мэр.

– На парня, разумеется.

Мэнриот скривился, считая вопрос дурацким.

– Вы так в нем уверены?

Мэнриот хмыкнул:

– Не хочу же я, чтобы в финал вышла женщина?! Надеюсь, парнишка не подведет…

Принц смотрел на свою соперницу снизу вверх. Меч в ее руках казался тяжелым, руки – мощными и ловкими. Не нападать, а защищаться? Он не был уверен, что и вовсе выстоит перед этой махиной!

Женщина поклонилась на четыре стороны. Горн вновь лишь склонил голову, на этот раз галантным жестом, каким благородные господа приветствовали благородных дам. По залу прошел ропот – Зеленый в очередной раз подчеркнул нежелание проявлять уважение к болельщикам и судейской коллегии. Хамство становилось его визитной карточкой – некрасивой, но запоминающейся.