Предназначение Адхары

Он чувствует, как мир рушится за его спиной. Реальность тает у него на глазах. Слезы затуманивают взгляд. От ребячьего хохота кровь приливает к его голове. Тогда он с воплем выскакивает вперед. Он набрасывается на мальчишку и обрушивает на него всю свою ярость, бурлящую в его венах, и получает от этого удовольствие. Он бьет ногами, вопит, кусается, царапается. Он чувствует себя животным и ведет себя как животное. И если сначала он словно лилипут, сражающийся против великана, то постепенно, бог весть откуда, возникает его сила. Другие дети пытаются оттащить его от своей жертвы, но тщетно. Он побеждает. Он слышит стоны своего обидчика. И тогда, впервые в жизни, он ощущает тайное удовольствие.

Вкус крови, ее аромат и мрачное, упоительное осознание того, что он делает плохо и причиняет кому-то боль. Это его возбуждает. Это не имеет никакого отношения к ярости из-за того, что он стал объектом насмешек. Это — просто жажда крови, жажда смерти. И он погружается в это страстное желание, как в бездну.

Мальчик приходит в себя только после того, как кто-то из взрослых оттаскивает его от обидчика. «Ты что, сума сошел?»

Жизнь возвращается в свое привычное русло. На земле без движения лежит, раскинув бледные, залитые кровью руки, побитый мальчишка с опухшим лицом. Его грудь то бешено вздымается вверх, то опускается вниз. Наконец приходит чувство вины и ужас. Ребенок плачет. Взрослый говорит ему что-то, но он не понимает. Он просто испугался того, что натворил, а еще больше своих ощущений.

Этим же вечером, только уже дома, он нагишом убегает в лес, на холод. Потому что только так проходит отчаяние и стихает чувство вины.

Девушка проснулась, когда было уже светло и солнце сверкало высоко в небе. Поначалу ей показалось, что она снова оказалась на том лугу, где впервые осознала себя, и словно все то, что произошло с ней, было не более чем сон. Затем она вспомнила солдата, спасшего ее накануне вечером, и все постепенно встало на свои места. Мало-помалу в свете утра стали вырисовываться очертания комнатушки с каменными стенами и потолком, поддерживаемым огромными деревянными балками. В углу стоял стол, а рядом лежал мешок. На противоположной стене взору открывалось великолепное стрельчатое окно, сквозь которое ослепительно ярко сияло солнце. Девушка приподнялась, прикрывая глаза рукой. За окном расстилалась бескрайняя равнина, над которой возвышался лес.

Она сидела на мягкой и удобной кровати. Простыня, пахнувшая свежестью, пышная подушка за спиной и чистые полоски ткани на запястьях и щиколотках. Но одета она была по-прежнему в свои лохмотья.

Девушка осторожно встала с кровати. В комнате она была одна. Как знать, где он теперь. Боль разочарования изрядно подпортила великолепие всей картины. Быть может, он бросил ее. Впрочем, он ее спас, принес сюда, чего же больше она хотела? Он конечно же не мог быть все время возле нее, ведь он и так был слишком заботлив. Девушка зевнула, потягиваясь и наслаждаясь приятным солнечным теплом, греющим ее спину. За кроватью она заметила сундук. На нем она нашла хлеб и миску, полную белой жидкости с легкой пенкой наверху. Девушка улыбнулась своим мыслям. Даже если юноша и ушел, то напоследок он благородно подумал о ней.

Она уселась на полу, скрестив ноги, и принялась по чуть-чуть отщипывать хлеб, смакуя содержимое миски: оно было необычайно вкусно.