Предназначение

— Если боги не вмешаются — да! Он еще не Седьмой по фехтованию. Но любой поединок непредсказуем, святейший. Это не так редко случается — сильнейший побит слабейшим, — не так редко. Они могут не дать мне, почему бы и нет? Они пошлют чудо?

Хонакура взглянул из-за плеча воина на лик Богини. Его пробрал озноб. В храме ведь очень холодно. Как он раньше не замечал этого?

— Я не пророк, милорд. Я не знаю ответа. Но, может. Она хочет… чтобы ты…

— Что я недостаточно убил для Ее нужд? Говори прямо! Новая проверка? Я могу быть мягкосердечен, тогда как Ннанджи — прирожденный убийца? Но если я вызову его сейчас… — Голос его задрожал, смертельный ужас пришел на смену тревоге в его глаза.

И он прошептал:

— Убью Ннанджи?

— Примут ли тебя воины после этого?

Шонсу вздрогнул, как будто он уже чувствовал себя в аду, а сейчас обнаружил рядом Хонакуру.

— Да! — сказал он. — Я уже впал в безумие сегодня утром. Я сослал двоих в рабство. Они боятся меня теперь. Они уже представляют, что значат для них их клятвы. — Он горько рассмеялся. — Я знаю, что они не посмеют. Они будут послушны.

После нового долгого молчания он пробормотал:

— Но Джия… — И не продолжил.

— Я могу ужасно заблуждаться, милорд, — сказал Хонакура, — но он честный молодой человек. Он обожает тебя и восхищается тобой! Он помогал тебе во всем. Трудно представить, чтобы он мог навредить тебе.

— Он верит мне! — воскликнул великан.

— Ну и живи в его вере, милорд. Служите Богине, и Она увидит, что между вами все хорошо.

Шонсу заскрипел зубами:

— Я не могу!

— Не можешь что?

— Не могу побить колдунов.

— Но ты говорил…

Шонсу посмотрел вниз на свои сжатые кулаки.

— Да. Все, что я говорил, правда. Я могу штурмовать города и захватывать башни, и прогнать оттуда колдунов, и вернуть воинов. Я уверен в этом, и Ннанджи согласен со мной, и сбор, возможно, тоже. Колдуны верят или скоро поверят.

— Я не понимаю.

Глубокий голос перешел в шепот, хотя рядом никого не было.

— Они уйдут, святейший! Если мы легко возьмем первую башню, они убегут, сдадут города и вернутся в свои холмы.

— И ты победишь! — изумился жрец.

Шонсу покачал головой:

— Нет! Я не могу взять Вул. Зимой. Мы даже не знаем, где он. Первый Шонсу еще мог бы это сделать — неожиданной атакой. Теперь же у них было полгода на подготовку. Одну башню — да. Еще пятьдесят — да. Укрепленные города — нет! Многодневный марш от Реки? Нести катапульты в горы? Невозможно!

— Может, весной? — растерянно сказал Хонакура.

— Нет! Мы не можем ждать до весны; у нас нет денег. Сбор должен быть распущен! Таким образом, колдуны вернутся. Через пять лет или через десять… — Шепот стал совсем еле слышным. — Я не могу победить колдунов! Никто больше не знает об этом, святейший!

Хонакура пожал плечами, как бы подводя итог. Это делало бессмысленными все усилия. И это было непостижимо.

— И что ты собираешься делать?

— Я морочу голову, — вздохнул Шонсу.

— Как это, милорд?

— Морочу голову обеим сторонам. Совершенная растерянность.

— Но почему?

Пауза, а потом снова шепот:

— Чтобы устроить переговоры!

Хонакура охнул:

— Ну конечно! Да! Да! Это должно объяснять значение твоих родительских меток — воин и колдун, милорд. Может быть, это и являлось Ее целью! Вот почему Она выбрала тебя! Ни один воин даже и не подумал бы об этом! Даже не стал бы слушать! А ты сможешь?

— Смогу что? — воскликнул великан. — Заставить воинов? Да! Они послушны, правильно. Колдуны… Не знаю! Но я поймал одного из их Седьмых. Возможно, он у них один из главных, ведь это он вызвал созыв сбора. Так что мне придется пообщаться с ним, пока я готовлю воинов к войне.

Жрец посмотрел на него долгим взглядом.

— Это святая задача, милорд, — положить конец вражде воинов с колдунами. Думаю, ты прав!

Тут он почувствовал горький взгляд Шонсу и остановился. Он что-то упустил из виду?

— Прав ли я? Я говорил Джие… если я неправильно поведу себя со сбором, Богиня остановит меня. Я думаю, твоя история про Икондорину — это предупреждение, святейший! Она остановит меня.

— Как так, милорд?

— Я могу договориться с колдунами, — горько сказал Шонсу, — думаю, они выслушают здравые рассуждения. Но воины не знают ничего, кроме смелости в бою. С воинами нельзя договориться.

— Но ты можешь командовать ими, милорд, как ты сказал!

Он скрипнул зубами:

— Всеми, кроме одного — он не мой вассал. Мы равны. Оба лорды-сеньоры, теперь — оба Седьмые. Он даже уже не мой подопечный! Ты думаешь, что Ннанджи пойдет на переговоры?

Молчание.

— Ну, думаешь?

На этот раз жрец прошептал:

— Нет.

— И я тоже! Ты как-то сказал, что голова у него как кокосовый орех. У него будет выбор, не так ли? Я его брат, потому что мы принесли четвертую клятву. Но это всего лишь сутра. Он скажет, что колдуны — убийцы воинов и всегда будут ими. Он скажет, что переговоры предадут сбор и волю Богини, что это трусость и позор. Мы учили его, старик! Ты и я учили его хорошо — воля Богини превыше сутр! Твоя история дает ответ — убей его и возьми его королевство! Это совершенно укрепит его. Я так и слышу, как он говорит: «Я достойнее».

Шонсу поднялся на ноги.