Предназначение

— Он сказал мне, что я должен предоставить себя в твое распоряжение, милорд, если я чем-нибудь смогу быть полезным твоей милости. Связной найдет меня, когда в этом будет необходимость.

Неплохо для Тиваникси! Он начинает учиться заглядывать вперед. Уолли выразил свою благодарность.

— Тогда нам нужно широкое пространство, — сказал он, — и уединенное. Он очень высоко отзывался о твоем мастерстве. Поминал ли он тебе о моем мече?

— Да, милорд. — Фиендори метнул взгляд на рукоятку. — Большая честь, но и большая ответственность, если я могу так сказать.

Уолли подумал, что этот Шестой рожден быть подчиненным и что на нобелевского лауреата по оригинальности мышления он, пожалуй, не потянет, но его замечание звучало как тактичный намек на то, что нужно держаться подальше от Боарийи. Он уже собирался спросить, не знает ли он какого-нибудь закрытого двора, как их разговор был прерван каким-то разгоревшимся спором.

Двое рабов попали в затруднительное положение на сходнях «Сапфира». Между ними находился паланкин. Раб на сходнях принял основной вес и готов был упасть. Передний раб оказался лицом к лицу с Томияно, а в Мире не существовало силы, способной заставить Томияно впустить паланкин на палубу. Раб, со своей стороны, выполнял приказ, и какой-то Третий не мог служить для него преградой. Непреклонная сила столкнулась с неподдающимся объектом.

Воин седьмого ранга, однако, думал иначе. Уолли приказал нижнему рабу отойти назад, и верхнему ничего не оставалось, как последовать за ним. Паланкин вернулся на причал, и рабы поставили его на землю. Уолли бодро помахал Томияно. Потом подошел к паланкину и отдернул занавеску.

Как он и ожидал, внутри сидел Хонакура, беззубо улыбаясь.

— Я так и подумал, что потрясающий землю голос принадлежит тебе, милорд, — хихикнул он. — Ты был в ложе. — Это не было вопросом, Хонакура умел получать информацию от булыжников. — Ну и как Лорд Боарийи?

— Боюсь, что слишком хорошо, — ответил Уолли. — А как Лорд Кадиуинси?

— Совсем дряхл! — прошептал старик. — Но я помогу ему.

После чего принял руку, чтобы выйти. Черные одежды Безымянного были забыты. Жрец казался по-прежнему худеньким, плешивым и беззубым, но семь волнистых линий теперь открылись на его лбу, а небесно-голубые шелковые одежды придавали ему этакий респектабельный отпечаток святости. Лицо его было угрожающе серым, и выглядел он очень усталым, но чувствовал себя уверенно, и он мог повергнуть ниц воина любого ранга. Уолли отступил и, вынув седьмой меч, приветствовал равного, Хонакура отвечал дребезжащим, старческим голосом. Потом Уолли представил Досточтимого Фиендори, Шестого, весьма смущенного.

Уолли давно уже доверял жрецу. Поэтому он отвел Хонакуру и Фиендори в сторону от сходен, где уже собирались прохожие — поглазеть на Седьмых.

— Святейший, — ввел он Хонакуру в курс дела, — его честь и я как раз разговаривали о том, где бы найти уединенное и просторное место для нескольких уроков фехтования. Комнаты, как ты понимаешь, не подходят.

Хонакура глянул на него, явно находя удовольствие в ситуации.

— Меня просили передать, что жрецы Касра будут более чем рады иметь возможность помочь любым образом Ее ставленнику.

Вот так-то, Б о а р и й и!

— Ну тогда мы готовы, — сказал Уолли Фиендори. — Сегодняшний день уже почти прошел, встретимся в храме утром. Полагаю, мы могли бы подогнать «Сапфир» туда?

— Боюсь, что там слишком мелко, милорд. Но вы могли бы стать на якорь неподалеку и подплывать к берегу на шлюпке. Госпожа Брота уже и так раздражена ценами за стоянку.

Уолли рассмеялся и согласился. Он отпустил свой эскорт и повел жреца к сходням.

Превращение не прошло незамеченным, и вдоль планшира вырос ряд любопытных лиц. Томияно был настолько ошеломлен, что отдал приветствие старшему и пробурчал, что его корабль почитает за честь принимать такого гостя. Остальные моряки стояли разинув рот, словно увидели, как из обычного яйца вылупился дракон. И это был тот человек, который чистил чайники на их камбузе? Престиж Седьмых был так велик в этом Мире, что никто не нашел странным, что Уолли старательно представил старику каждого для приветствия. Каждый салютовал, потом дожидался ответа. Когда церемонии закончились, все замолчали, не зная, что делать. Хонакура оглядел лица, прошел к своей любимой пожарной корзине, уселся на нее и захохотал. Тогда все вокруг рассмеялись.

Прибрежная торговая площадь к вечеру опустела, небо на востоке заалело, и даже ветер, казалось, покончил с дневными работами. Уолли наконец смог отдать должное элю, который спросил себе раньше. Он послал пару пива на берег рабам — чтобы им было не так скучно стоять. Потом уселся на соломенную крышу, тогда как весь экипаж «Сапфира» собрался вокруг него — послушать о дневных событиях. Он рассказал о том, что случилось в ложе.

— Что будем делать теперь, великий предводитель? — вопросил Томияно с соседней соломенной крыши.

— Возможно, останемся на корабле, — ответил Уолли. — Если очень высокий Седьмой появится здесь, не трать на него язык — он может его отрезать, а предоставь его мне; остальных можешь брать на себя.