Предназначение

Влада почти теряла сознание, но усилием воли заставила дослушать себя до конца.

-Но ярл…

-Дальше говори!

-Снизу торговые люди вернулись. От них и узнал Свищ, что уцелела княжна Владислава. Он же себя успел уже и князем объявить. Вот и отрядил нас, чтобы перехватили тебя дорогой. Разбойники! Что с них взять? Ну, развешали бы по дороге пяток, десяток… И дело с концом.

-Как рука поднялась? На княгиню, на княжну, коих вы беречь должны? Или не воин ты?

Ответа ждать не стал. И без ответа все было ясно. Поднялся, задумчиво глядя на меч.

-Подожди, Радогор. Дай и мне спросить. – Удержала его руку княжна. – Кто матушку уморил? Кто помог ей умереть? Отвечай…

И повернулась к Радогору.

-Не из простых он, Радо. В ближних у Свища ходил.

-А лучше бы было, если бы пря и разноголосица началась? И резня по всем землям? А мы порубежье храним. Тут не бабья, тут мужская рука нужна. Крепкая и сильная. – Еле слышным от боли, голосом ответил воин.

-Значит, ты! – Радогор убежденно кивнул головой. – Так не знать же тебе покоя и по другую сторону жизни. Ни тебе, ни тем, кого ты привел с собой.

Ладонь с широко расставленными пальцами медленно опустилась над лицом несчастного и сжалась в кулак, словно собирая нечто в горсть. И отбросила это нечто далеко в сторону.

-Умирать будешь долго, чтобы успеть подумать над тем, что ты сделал. И то, что ты испытал уже, тебе даже болью не покажется.

Он еще говорил, а тело уже ломалось и корчилось в чудовищных муках. Лопались с громким хрустом кости и лезли через разорванную кожу.  Глаза выкатились из орбит и через пустые глазницы хлестала кровь, а из рта, пузырясь, полезла пена.

-Княжна…

Не было ни крика, ни шепота. Только губы беззвучно шевелились. Но Влада поняла его по той мольбе, которая была написана на его изуродованном лице.

-Радо. Пожалей его. Подневольный он.

 Радогор с сомнением посмотрел на княжну и обернулся. Постоял, словно думая над тем, откликнуться на ее просьбу или нет, и медленно, с видимой неохотой, надавил на рукоять меча. Но и после смерти лицо несчастного не разгладилось.

А рука княжна вдруг скользнула по его руке и она без сил сползала на землю, сразу обессилев от навалившегося на нее горя. Еще совсем не давно от счастья задыхалась, себя не помнила, а вот от горя задохнулась. И в груди пусто, и вокруг…

-Не говори так, Лада. Я рядом. – Чуть слышно, шепнул ей Радогор. – Иди – ка ты лучше ко мне на руки и побежим отсюда. Не гоже живым среди мертвых быть.

 Безропотна села на подставленные руки и уронила голову на плечо.

-Куда же сейчас, Радо? Пусто там… - Шепчет, будто сама с собой говорит. Он же, Свищ, батюшку отцом называл, княгиню матушкой величал.

-Отсохнет лживый язык, Ладушка. И рука отсохнет, что на них поднялась.

Слышит и не слышит его княжна. Слез от горя нет. Комком в горле застряли.

-Закрой глаза, голубка моя. – Шепчет он, легко покачивая ее на руках, словно убаюкивая. – А откроешь и горе не горе. Только печаль останется. И та уйдет. Но не сразу. Я это знаю. Мне птицы на ладонь садились. Векши – белки из рук кормились. А старого Врана не стало и одеревенел я душой. И мысли прочь вылетели.  Только меч в руке. О смерти не думал, жизни не берег. А теперь знаю для кого жить, кому моя жизнь нужна.

Всхлипнула без слез и послушно закрыла глаза.

-Ты только не отпускай меня, Радо. Так и кажется, что ступлю на землю и вновь одна одинешенька на всем белом свете останусь. И жутко мне делается, и боязно, как там на лодии тех ярлов. Пока не высвободил ты меня.

-Не отпущу, а ты глаза закрой.

Вдруг чего – то испугалась, задрожжала всем телом и распахнула на него свои синие, как само небо, глаза. И зашептала, до боли сжав его шею.

-Нельзя тебе в город идти, Радо! Нельзя! Убьют тебя там. Меня, может, и пожалеют. Силком за себя Свищ потянет. А тебя убьет.  А тогда и мне для чего жить? Когда ни батюшки, ни матушки нет. Когда тебя не будет, Радо.

-Все хорошо будет, княжна. Я видел…

Откинулась на руках и заглянула в глаза.

-Ты и то видел, Радо, что и воин Свищев нам рассказал, когда спрашивал у меня, кто в городе остался? И подсылов этих тоже видел…. Я знаю, видел… Но говорить мне не хотел, чтобы не тревожить.

-Сиди тихо, уроню.

Радогор не стал отвечать. Сама все угадала, что уж там отвечать.

В этот раз он останавливался чаще, чем обычно. Бережно снимал ее с рук и усаживал в траву в тени под деревом. Сидела молчаливая, словно неживая. Так же равнодушно брала у него мясо из рук и бездумно глотала его. А когда он поднимался, поднималась и она. Заученным движением  тянулась к нему руками, подставляя свое тело его рукам. И он снова шагал, часто поднимая глаза к небу, где нами черной точкой висел его вран.

И остановился задолго до сумерек.

-Здесь остановимся. – Твердо сказал он, опуская ее на землю. – Нельзя, чтобы  тебя в городе видели с таким лицом. Или ты не княжна? Отдохнем, а утром уже в городе будем.

-Убьют нас в городе, Радо.  – Безразлично сказала она, словно не слыша его.

Опустилась в траву и обняла руками колени.