Предназначение

Понял ее не хитрую уловку. Постоять хочет, дух перевести, пока он на ее вопросы ответы ищет.

-Она в воде бразгалась. Скользкая. И холодом от нее несет. Тиной пахнет. А может и нет, а мне так показалось. Начала приманивать к себе, а я ни назад, ни вперед. Ноги отнялись… Как убежал, не  помню.

На душе у княжны стало легко. Об усталости забыла, когда услышала, что не удалось мавке его приманить. И она снова засмеялась, сверкнув белыми зубами и лукаво посмотрела на него из – под бровей.

-А я, Радогор? Я лучше мавки?

-Ты живая…

Не то, что хотела бы она от него услышать, но и это заставило       ее снова улыбнуться. А Радогор озабоченно заглянул в ее лицо и дернул бровью.

-Притомилась? Ты уж прости меня, княжна. Ночью между деревьями и кустами ему хуже видно. А под утро я найду, где нам остановиться, чтобы передневать. Может, мне понести тебя?

 -Такую то кобылищу?

Сама же хоть на носках вытянись в струну, до плеча не дотянешься.

И с готовностью, так и не одернув рубаху, подняла, как дитя, руки, подставляя ему себя. Подхватил ее, уже шагая. Качнул, чтобы удобнее усадить на локте. Ладонь коснулась груди. Вспыхнула, зарделась и зарылась лицом в шею, чувствуя, как от этого прикосновения по телу пробежала мелкая дрожь, а сердце забилось от того, что стало тесно в груди. И опустилась еще ниже, к этой сильной и чуткой ладони.

-Мавка я… мавка. – Беззвучно шептала она, обвивая его шею руками и засмеялась, щекоча ее губами. – Заманю…  Заколдую.

Скосил на нее глаза.

-Дивно. Парень, воин, а травами, как девка пахнешь. – Ответила на его немой вопрос она. И снова беззвучно засмеялась, прижимаясь к его груди еще теснее.

-Мавка я, мавка…

-Ветки по лицу хлещут, роса..

По бесстыдным губам впору ладошкой хлестать. Так и тянутся к этой сильной шее.

-Мавка я…

Шепчет бессвязно, наговаривает… Околдовал, заворожил в один день. Знать бы старушечьи заговоры, такого бы наговорила! И задремала, а как и сама не заметила.

Проснулась только тогда, когда почувствовала, что он остановился. И встав на одно колено, боясь ее разбудить, укладывает в траву.

Открыла глаза… по виднокраю зорька утренняя разбежалась. Солнце поднимается.

Это же сколько он ее, колодину, нес, спрашивается? Покраснела и с неохотой развела руки на шее.

-Здесь отдохнем, а потом дальше пойдем.

Деревья над головой кронами сплелись и до самой земли послушно опустились, повинуясь жесту его руки. Сквозь густую листву рассвет пробивается. Не  увидят.

-А Ягодка?

-Найдет, как брюхо натолкает.

 Хлеб резал бережно, чтобы и крошки на землю не уронить. Крохотными   ломтиками. Так же поделил и мясо. Княжна тут же, уже не чинясь, приняла от него свою долю и в один миг расправилась с ней. Радогор же ел неохотно, постоянно прислушиваясь к лесу, подвигая кончиком указательного пальца ломтик за ломтиком. Завернул остатки трапезы в холстину. Сунул в мешок и подвинул к дереву.

Изголовье устроил себе, поняла она.

Но не лег.

Вытянул руку перед собой и долго смотрел  на восходящее солнце сквозь пальцы. Не утерпела  княжна. Выглянула из – за его плеча и уставилась в ладонь. Между пальцами кроваво – красные палосы. А Радогор, словно не замечая ее, повернулся на заход. На полночь... Пальцы его заметались, диковинно переплетаясь между собой, как бы и не должны вовсе. Взгляд, и без того холодный, застыл совсем. А с языка поползли слова одно не понятней другого. На лбу испарина выступила…

Поняла, волхвует Радогор. И затаилась за его спиной, боясь пошевелиться, чтобы не помешать.

Наконец, его пальцы успокоились. И он виновато улыбнулся.

-Теперь и отдохнуть можно. Если и увидят, так двух бэров.

Бросила на него испуганный взгляд и перевела его на свои ноги, словно боясь увидеть там что – то страшное.

-Я бэрихой быть не хочу! – Вскинулась она. – Уж пусть, как есть меня видеть. Без шерсти. Даже в мокрой рубахе. И с нечесаными волосами.

Радогор с нескрываемым удовольствием смотрел на ее испуганное лицо. Понять не трудно. Уж лучше смерть, чем в такое чудо оборотиться.

-Да не будешь, не будешь ты бэрихой, княжна! – Поспешил он со смехом ее успокоить, полностью насладившись испугом. – Не поднять мне бэриху. И не умею я людей в зверей обращать. Дедко Вран, может, и умел, но я ни разу не видел. Мне же это и вовсе не нужно.

И поднял раскрытую ладонь перед ее лицом.

-Смотри…

Это было уже совсем возмутительно. И она взроптала.

-Не буду я смотреть в твою ладошку. Опять спать заставишь. А я и так заспалась, аж опухла.

И, щурясь, подумала.

-Я и по дороге высплюсь.

-Ну, как знаешь…

И не вступая в долгий спор, лег под дерево, приладив удобнее под голову мешок, закрыл глаза и скрестил руки на груди.

Влада встрепенулась.

-Не спи так, Радогор. – Испуганно взмолилась она.

-Почему бы? – Уже сквозь сон отозвался он.

-Так покойников на лавку кладут. И сон дурной увидишь. А я не хочу, чтобы ты мой сон перебил… где я рядом.

И своей рукой развела его руки. Улыбнулась довольно. Но тут же на ее лице вновь появился испуг.

А вдруг во сне она не уследит, да и сведет он руки не там, где надо?

Засмеялась, осененная догадкой, и засияла глазами, подумав…