Предместье

- Что мне бунтовать? В армию все равно уйду, я уже спрашивал военкома. Подрасти, говорит, маленько... Да ну его! - Мишка обозлился. - Наведайся, говорит, годика через три, там посмотрим. И без него обойдусь. Пойду к деду Бровкину, и все...

Дней за десять до праздника, когда колхозники слушали о том, как другие города и села готовятся встретить двадцать пятую годовщину Октября, в клуб зашел Долинин и подсел к Маргарите Николаевне.

- На днях в обком еду, - сказал он. - С отчетом о проделанном за лето. Прошу и вас подготовить мне сведения.

- Они у меня готовы, хоть сейчас представлю, Яков Филиппович. Но хвалиться нечем...

Долинину тоже казалось, что хвалиться нечем. Как далеки были эти собранные им сводные показатели от тех, которые он еще полтора года назад отсылал в Москву на сельскохозяйственную выставку!..

- Что я покажу в Смольном? - отчаивался он, сидя ночью в своем подвальчике с Пресняковым и Терентьевым. - Может быть, еще твоих несчастных уток, Батя, вписать в отчет? Охотничий промысел, дескать, развернули.

- В отчетах ли суть, Яков Филиппович, - отозвался Терентьев. - Один мой милиционер так говорит: все дело - в деле.

Что будет, то будет. Завтра поеду, - решил Долинин. - Включи-ка приемник, послушаем Москву. Уже время.

Терентьев покопался у приемника, ничего не вышло. Его сменил Пресняков, и тоже безрезультатно.

- Или батарея выдохлась, или лампы сгорели, - заявил он. - Полное молчание.

- Досадно, - сказал Долинин, на всякий случай еще раз повертев ручки приемника. - В такие дни без радио нельзя. Позвони в колхоз.

Он вызвал по телефону Маргариту Николаевну, но она сообщила, что час назад стреляли по Рыбацкому, а трансляционная линия идет оттуда, наверно оборвалась, репродуктор молчит, и в колхозе тоже не слыхали последних известий.

Склонный к суевериям, Терентьев насупился:

- Такое совпадение неспроста. Плохой знак.

Настроение испортилось окончательно, разошлись без обычных шуток.

Долинин долго еще шагал по комнате, несколько раз пытался налаживать приемник, но все безрезультатно. На душе было тревожно. "Кто знает, может быть, на Волге какая беда? - думал он. - И дернуло же Батю накаркать".

Пришел Ползунков, разыскивавший где-то резину для "эмки".

Растревоженный, входил Долинин в кабинет секретаря обкома.

Он уже знал вчерашнюю сводку: на Волге без изменений, по-прежнему уличные бои в городе; нет нового и на других фронтах; но предчувствие беды его так и не покидало.

- Здравствуй, Яков Филиппович! - Секретарь обкома крепко пожал ему руку. - Давненько мы с тобой не виделись. Присаживайся. - Он как-то по-особенному весело и вместе с тем торжественно посмотрел на Долинина.

Вот только вытащу из кармана отчет... - Долинин высыпал

на стол перед ним горсть ровных молочно-белых зерен гороха.

Называется "Капитал". Но это название - единственно капитальное в отчете района. Неважно мы работали.

- Не прибедняйся. - Секретарь обкома попробовал зерно на

зуб. - Высокоурожайный сорт. Сколько его у тебя?

- Мало. Три гектара всего.

- Тебе всегда все мало. Весь такой или ты мне по зернышку

отбирал?

- Весь.

- Надо оставить на семена. Этим сортом дорожили в колхозах.

Секретарь внимательно посмотрел отчет Долинина, в некоторых местах требовал пояснений и не только не выразил неудовольствия делами района, но даже похвалил:

- Вот видишь, и земля нашлась, и семена, и люди. Теперь и медаль на законном месте. - Он указал на грудь Долинина. - Однако это только цветочки, вся работа впереди. Еще несколько колхозов возродить надо. Имея один работающий восстановленный, уже легче будет. На днях к нам вернется председатель исполкома вашего райсовета, Щукин. Приехал из Тихвина. Облисполком его отпускает.

- Вот это хорошо!

- Конечно, хорошо. У тебя забот уменьшится. Поосновательней займешься внутрипартийной работой. Решено вызвать и твоего второго секретаря Солдатова, и секретаря райкома комсомола - Ткачеву. Теперь ваш отряд влился в бригаду, и этих товарищей без особого ущерба для партизанского движения можно вернуть в район. Я договорился со штабом. Но, понимаешь, беда в чем: связи с ними нет третью неделю. В начале октября начались облавы, городской голова, этот Савельев, повел дело солидно. Ребяткам пришлось крепко засесть в лесах. Последний раз сообщили, что батареи у рации выдохлись, просили новых. А куда послать, где сбрасывать - штаб не знает.

От этих известий Долинин снова расстроился.

- Мрачный ты какой-то сегодня, - сказал секретарь обкома. - Сдается мне, что ты ни радио вчера не слыхал, ни газет сегодня не читал.

- Верно, - удивился Долинин. - А вы откуда знаете?

- Знать не знаю, но предполагаю. Вот, почитай. Долинин взял протянутую газету и, недоумевая, пробежал глазами по столбцам: сводка, которую он уже знал, информация о производственных успехах завода, где директором такой-то, портрет стахановца...

- Обрати внимание на Указ Президиума Верховного Совета, и особенно на третью фамилию сверху, - подсказал секретарь обкома.

Долинин взглянул, отыскал глазами эту третью сверху фамилию и невольно поднялся с кресла.