Пределы мира

— Я слышу, — ответил Александр с очевидным бесстрастием.

— Александр, выслушай нас! — раздался другой голос. Птолемей не смог сдержать своих чувств:

— Почему ты не выйдешь к ним? Это же твои солдаты.

— Это больше не мои солдаты. Не я отверг их, а они отвергли меня. Они не захотели меня понять.

Птолемей больше ничего не добавил: слишком хорошо он знал своего друга, чтобы настаивать в такой момент.

Прошел еще день и ночь, и еще один день, и еще одна ночь, и жалобные крики солдат становились все громче, а просьбы все настойчивее.

— Все, хватит! — крикнул Птолемей. — Хватит! Они не спят и не едят двое суток. Если ты человек, выйди к ним! Ты что, действительно не можешь их понять? Ты царь, тебе знакомы интересы власти и политики, а они знают одно: ты привел их на край света, позволил им проливать кровь за тебя, а теперь отсылаешь прочь и окружаешь себя теми, с кем до вчерашнего дня они сражались. Неужели тебе не понять их чувств? Или ты думаешь, что заплаченные им деньги могут заглушить эти чувства?

Александр как будто очнулся и посмотрел в лицо Птолемею, словно впервые услышал такие слова. Потом встал и в угасающем свете дня вышел из шатра.

Там было все войско: тысячи солдат без оружия и доспехов сидели в пыли на земле, многие в слезах.

— Я услышал вас, солдаты! — воскликнул царь. — Думаете, я глухой? А вы знаете, что по вашей вине я две ночи не спал?

— И мы две ночи не спали, государь! — ответил чей-то голос из толпы.

— Потому что вы неблагодарные, потому что не хотите понять меня, потому что… — закричал Александр.

Но вперед вышел однорукий седобородый ветеран с длинными спутанными волосами; он посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

— Потому что мы сильно тебя любим, мальчик.

Александр закусил губу, почувствовав, что сейчас расплачется, как маленький, — он, царь Македонии, Царь Царей, фараон Египта, владыка Вавилона, расплачется, как глупый мальчишка, перед всей этой проклятой солдатней. И он расплакался. Горючими слезами, безудержно, даже не закрыв лица. А когда, наконец, успокоился, то ответил:

— И я вас сильно люблю, мерзавцы!

ГЛАВА 63

Александр, сидя в своем кресле на возвышении, смотрел на солдат, которых трубой созвали к нему. Потом сделал знак Евмену, и тот начал читать:

Александр, царь македонян и всегреческий гегемон, постановляет:

Ветераны, признанные врачом непригодными к военным действиям, возвращаются на родину с Кратером.

Они получат от царя личный подарок, чтобы всегда помнили о том, как боги соизволили оставить им жизнь. Кроме того, каждый из них получит золотую корону, чтобы по праву носить на всех публичных мероприятиях, на атлетических состязаниях и театральных представлениях. В таких случаях они должны сидеть в первых рядах на отведенных им почетных местах.

Кроме того, царь постановляет, что они получат пожизненное содержание, а сироты, чьи отцы с честью пали на поле брани, получат содержание до достижения двадцатилетнего возраста.

Македоняне из царской охраны восстанавливаются в своей должности. Получившие легкие ранения или заболевания после излечения возвращаются в строй. Царь выделяет своего личного врача Филиппа, чтобы занялся ими, и всем выражает свою глубокую благодарность и добрые чувства. Навсегда!

При этих словах раздались стук мечей по щитам, восклицания, песни и восторженные крики.

Через четыре дня колонна во главе с Кратером отправилась в направлении Евфрата и моря. Александр смотрел им вслед, пока последний человек не скрылся за горизонтом.

— С ними ушла и частица меня, — проговорил он.

— Ты прав, — откликнулся Евмен, — но ты издал прекрасное постановление. Можешь не сомневаться: теперь все они будут ходить в театр, даже те, кто раньше туда ни ногой, просто ради возможности сесть на специальные места в первом ряду и покрасоваться на публике золотой короной.

— А как, ты думаешь, воспримет это Антипатр?

— Замену Кратером? Не знаю. Он всегда был тебе предан и верно служил. Испытает горечь, это точно, но не более того. А с другой стороны, он — последний из старой гвардии твоего отца. Что ты собираешься делать теперь?

— Помнишь уксиев?