Когда я вошла в столовую, сразу потеряла старого нового знакомого из виду, зато в начале очереди заметила Николь. Теперь я могу быть уверена, что с ней всё в порядке, по крайней мере, внешне она выглядит, как всегда, опрятно и сдержанно. Хотела бы я подойти к ней и поговорить, но сейчас не самое подходящее время, тем более меня будет ждать Трис. Николь я вижу каждый день, а вот с Трис дела обстоят труднее.
Я получила свой поднос из трёх блюд и направилась к нашему столику. Издалека я заметила довольную улыбку Трис, и я не смогла не ответить тем же. Она выдохнула с облегчением. Я её не подвела.
— Привет, — сказала она и чмокнула меня в щёку так незаметно, что я сама не увидела, а только почувствовала тепло её губ. Давно я ни с кем так близко не здоровалась. Не дав мне ответить, Трис продолжила, — ты пришла, потому что мне поверила или потому что не прочитала мою записку?
— Я прочитала и избавилась от неё, как ты просила, — ответила я и поставила свой стул поближе к Трис, чтобы мы могли спокойно поговорить. В столовой не так шумно, как хотелось бы, но все заняты едой или короткой беседой друг с другом, поэтому вероятность, что нас подслушают, мала.
— Я в тебе не сомневалась, — сказала Трис, пробуя свой суп, чем вызвала у меня аппетит. И когда эта девочка с тугим хвостиком успела повзрослеть? Меня в семнадцать лет даже одна мысль о серьёзных отношениях с парнем пугала. И всё равно я умудрилась обжечься…
— Сколько у нас времени? — спросила я и тоже принялась за еду.
— Час, как и всегда, — Трис поняла намёк, расправила плечи и стала шёпотом рассказывать свою историю, — я теперь живу в Далласе, по другую сторону фабрики. Когда мой срок пребывания в Корпусе закончился, мистер Грин предложил мне два варианта с одинаковым исходом: переехать в Даллас одной или с родителями, но при условии, что я продолжу работу на заводе.
— То есть получается, что ты не можешь вернуться в свой родной город? — я чуть ли не подавилась супом, когда услышала жёсткий ультиматум.
— Нет, — в голосе Трис я не услышала ни капли сожаления, здесь она обрела себя, — Грин при мне связался с моими родителями и предложил переехать в Даллас, чтобы жить со мной. Они отказались. Даже не поинтересовались, как у меня дела. Повесили трубку.
— О, Боже… А из какого ты города? — я никогда не спрашивала у неё об этом.
— Префектум, — ответила Трис, и я теперь понимаю, почему родители отказались от собственной дочери. Это столица нашей страны, город перспектив и богатства.
— Ты знаешь, почему они так решили? — спросила я, хоть и ответ и так очевиден. И тут я впервые задумалась о том, что же совершила Трис…
— Они давно от меня отказались. Я здесь, потому что мне пришлось сбежать из дома в шестнадцать лет. Родители и не вспомнили обо мне, продолжали заниматься своей карьерой, зарабатывая себе на пропуск в «Идеал». Они мечтали стать учёными, но их не принимали в корпорацию. Я сбежала от них, потому что им не было до меня никакого дела. Мне пришлось воровать еду и иногда одежду, — я не просила её рассказывать, но мне польстило, что она так откровенна. — Это продлилось недолго, через месяц скитаний по городским подвалам меня поймали, и вот я оказалась здесь…
Маленькая Трис из-за какой-то ерунды оказалась здесь на год! На целый год. Теперь я не сомневаюсь, что это самая настоящая тюрьма и даже хуже. В Пефоме редко стали происходить преступления, но все мы знали, что, попав в тюрьму, назад дороги нет.
— Так почему тебе не позволили вернуться в Префектум? — я снова задала вопрос и стала изучать лицо Трис. Веснушчатые щёки, закалённый взгляд, острый нос. Она не похожа на проблемного подростка. Побег из дома был не прихотью, а выходом из ситуации. Здесь она обрела своё счастье ценой своих родителей, которым наплевать на родную дочь. Трис поправилась за время пребывания в общежитии, когда я увидела её первый раз, она была ходячим скелетом. Боюсь представить, как она выглядела ещё раньше… От потока информации у меня разболелась голова. Я давно не напрягала свой мозг, не считая создания одежды. С такими темпами я могла превратиться в овоща.
Из-за своих мыслей я не расслышала, о чём только что сказала Трис. Мало того, что мне стыдно за своё любопытство, так ещё и попросила девушку повторить.
— Таковы условия освобождения. Мне частично вернули свободу, и теперь я должна играть по
— Это же ужасно, — у меня не нашлось других слов, я просто не понимаю…
— На самом деле, я и не хочу уезжать из Далласа, здесь Шон, и мы можем продолжать общение. А для других людей — это испытание. Мила и Кейт так долго ждали своего освобождения, а теперь не могут свыкнуться с мыслью, что останутся здесь навсегда.