Предел

– О да! Итак, почти половина разумных птиц страдала, болела, умирала, но упорно высиживала все яйца. Это стало чем-то вроде навязчивой идеи, почти религиозного упорства. А вторая половина – сопереживала, пыталась помочь, но продолжала придерживаться правильной диеты.

– Так почему же они вымерли все? – поразился Бэзил.

Красная часть медленно оседала, уменьшалась. Казалось – еще вот-вот и она исчезнет, оставив моделирующую камеру синему цвету.

– А вот никто не знает! – с болью в голосе воскликнул Двести шесть – пять. – В какой-то момент все, абсолютно все орнитоиды принялись жрать свои яйца. Полностью! Не высиживая ни одного!

Теперь весь моделирующий куб сиял синим. Конструкция стала усложняться, в ней появлялись прорехи, но одновременно росли тонкие иглы, причудливые узорчатые структуры, затейливые объемные фигуры.

– Ни одни паттерны не складываются в разумное объяснение, – сказал Двести шесть – пять с горечью. – Последние полторы сотни лет существования Дисс-три были наполнены созданием удивительных произведений искусства, научными прорывами во множестве направлений – за исключением биологии, гениальными математическими теориями и философскими концепциями. До сих пор наши ученые – Дисс-три в зоне ответственности Феол – изучают их наследие и порой применяют на практике. Но мы не знаем, почему они вымерли.

Синяя пыль устлала моделирующий куб, оставив в пространстве серые призрачные структуры – скелет былого великолепия.

– Я бы понял, если бы вымерли все добряки, – сказал Двести шесть – пять. – Или если бы идея охватила всю цивилизацию, и она деградировала. Если бы началась война за право есть яйца. Если бы они неудачно экспериментировали с пищевыми добавками и сами себя уничтожили! Да все что угодно! Но они внезапно перешли от контролируемого, въевшегося в рефлексы поведения – в одну крайность, частично, а потом, всей цивилизацией – в другую крайность! И сожрали свое будущее! Да, надо признать, усиленное потребление яиц позволило последнему поколению прожить почти в два раза больше нормы и добиться потрясающего научного и культурного роста. Но они умерли! Все! Последняя самка, отложившая одно-единственное яйцо, сложила песню, которую мы называем «Балладой завершения». Исполнила ее под запись, после чего взяла рукокрыльями свое несчастное яйцо и прыгнула с вершины небоскреба. Вопреки всем инстинктам она не пыталась лететь – скелет и разбитую скорлупу, как и записывающее устройство, нашел наш научный корабль.

– А Ракс? – спросила Мэйли.

– Ракс, вероятно, знают причину, – хмуро сказал Двести шесть – пять. – Они дали нам координаты планеты сразу после гибели последней особи. Но они не сообщают, почему все так случилось. Говорят, что истина может уничтожить и нашу цивилизацию, поэтому загадку лучше оставить в покое.

– Я-то подумал, вы знаете! – воскликнул Бэзил, чувствуя себя уязвленным и обманутым. – Вы сказали: «классический моноконфликт»!

– О да! Классический. Но без решения. Меня, как созерцателя агрессии, он завораживает! Но вы, наверное, пришли не для обсуждения этой давней истории?

– Мы хотели бы попросить вас кое-что посчитать, – сказала Мэйли.

– С удовольствием, – просиял Двести шесть – пять. – Что именно?

– Нашу планету. Землю, – уточнил Бэзил.

– И? – произнес феолец. – Что считать-то?

– Посчитайте наш потенциал агрессии. Какова вероятность, что мы благополучно миновали кризисный период и не уничтожили себя? Что мы стали теми, кем мы являемся?

– Пф, – фыркнул феолец. – Практически нулевая! Мы обсчитывали все разумные виды, включая себя. Все мы должны были умереть. Ракс ведь уже признали – они вмешивались. И вы должны были сгинуть.

– А вы можете понять, когда и в чем было вмешательство в земную историю?

– В вашем случае – середина двадцатого века, может быть последняя четверть, – равнодушно сказал феолец. – Период холодной войны, гонки вооружений, наращивания конфликтов. Точный момент вмешательства, конечно, мы рассчитать не смогли. Но там довольно простая картина… – он взмахнул рукой, внутри моделирующей камеры закрутился цветной вихрь, выстроился в сложные многомерные картины.

– Я так быстро не схвачу, – призналась Мэйли. Бэзил кивнул.

– Да все просто. Опасный период шел со времен окончания мировой войны и создания ядерного оружия. Были варианты ядерной войны и деградации человечества, нового цикла развития…

В камере возникали и осыпались разноцветные структуры.

– Были варианты, когда цивилизация погибала почти полностью… но в основном – мощный откат, нео-варварство…

– Двести шесть – пять, а существует вероятная линия земного будущего, не несущая полного уничтожения земной цивилизации в двадцатом веке? – спросила Мэйли.

– Такая, чтобы Земля все-таки развилась до цивилизации четвертого-пятого уровня?

– Существует, – неохотно признался феолец. – Довольно большая, почти десять процентов. Вот, смотрите…

В кубе опять начала выстраиваться структура – красные, черные, белые и зеленые кирпичики вырастали, перекрашивались, рушились, снова выстраивались… Вот изрядная часть красных структур начала осыпаться.