Предчувствия ее не обманули

– Здравствуйте, – отозвались мы, приближаясь. Женька купила шесть хризантем. Разговорчивая женщина поинтересовалась, откуда мы приехали, а узнав, к кому, вызвалась показать могилу. Женька здесь уже была в прошлый приезд и в провожатых не нуждалась, а вот я проявила интерес:

– Вы были знакомы с Дарьей Кузьминичной?

– Нет. Просто за последний год здесь только однажды хоронили. Кладбище закрыли лет пятнадцать назад, теперь за городом хоронят, а тут, если только родня есть, ну и место, конечно.

Мы прошли через калитку и отправились по тропинке, петлявшей между оградами. Женька шла впереди, я за ней, разговаривать так было неудобно, да и обстановка располагала к молчанию.

Женька в очередной раз свернула, впереди показалась часовенка, которую недавно побелили. Не доходя до нее пару метров, подруга остановилась и оперлась рукой на ограду. Я подошла и встала рядом. Ограда была большой, добротной, выкрашена синей краской с набалдашниками на столбах под серебро. Внутри пять могил, обложенные кирпичом, с металлическими крестами в изголовье, и свежий холмик с двумя венками и деревянной табличкой. «Патрикеева Дарья Кузьминична», – прочитала я, далее следовала дата смерти. Женька открыла калитку, прошла к могиле, пристроила цветы, выпрямилась и, переминаясь с ноги на ногу, тихо произнесла:

– Здравствуйте, – покосилась на меня и добавила: – Это Женя, которой вы дом завещали.

– Говори громче, – посоветовала я. – Она плохо слышит.

– Анфиса, – сказала Женька укоризненно. – Иногда ты бываешь совершенно бесчувственной. Я понятия не имею, как вести себя на кладбище, особенно с незнакомыми людьми.

– Ладно, не злись, – вздохнула я и вдруг брякнула: – Я – Анфиса, Женькина подруга.

– Ты издеваешься, что ли? – рыкнула Женька, а я отмахнулась:

– Сосредоточься на тете.

– Я пытаюсь.

Чтобы не мешать Женьке, я отошла к соседней могиле, где на кресте была табличка «Антонов Лев Кузьмич».

– Это ее брат, – сказала Женька, приблизившись ко мне. – А это, надо полагать, их мама, двоюродная сестра моего деда, и их отец.

Я перевела взгляд на табличку. «Антонова Капитолина Васильевна». «Антонов Кузьма Григорьевич».

– А это, соответственно, бабушка Патрикеевой, – поясняла Женька, подходя к следующей могиле. «Добролюбова Прасковья Тихоновна». Женька постояла возле могилы с сосредоточенным видом и начала томиться. Признаться, и я толком не знала, как следует вести себя на кладбище, оттого тоже стала переминаться с ноги на ногу. Внимание мое привлекли две могилы, что находились в соседней ограде, рядом с часовенкой.

– «Добролюбова Евдокия Васильевна», «Добролюбова Екатерина Васильевна», – прочитала я. – Интересно, это тоже твои родственницы? – повернулась я к Женьке.

– Тогда почему они лежат там, а не здесь? Может, однофамилицы?

– Отчество такое же, как у матери Патрикеевой, и родились они всего на несколько лет позднее, так что они могут быть сестрами.

Женька пожала плечами.

– Ну, что, пойдем? – спросила она неуверенно.

Я кивнула, направилась к калитке и тут обратила внимание вот на что: на последнем кресте было две таблички. На той, что сверху, значилось «Добролюбова Екатерина Васильевна», на той, что снизу, керамическая вставка треснула и наполовину раскололась. Когда красили крест в последний раз, прошлись кисточкой и по этой вставке, но в одном месте краска отслоилась, и под ней виднелась буква «Ф», видно, первая буква фамилии.

– В этой могиле похоронен еще кто-то, – сказала я. Женька посмотрела на меня с сомнением.

– Как такое может быть?

Я пожала плечами.

– Тогда что, по-твоему, было на этой табличке?

– Ну… какая-нибудь надпись, типа «мы тебя помним».

– Вряд ли. Букву «Ф» видишь?

– Вижу, – кивнула Женька.

– Что за надпись начинается с буквы «Ф»?

– А что за фамилия? – съязвила Женька.

– Тебе лучше знать своих родственников. Кладбище старое, пришлось потесниться, и в целях экономии один крест теперь стоит на двух захоронениях.

– Гениально. Чего ж тогда табличку замазали?

– Может, это какой-то дальний родственник? Когда табличка пришла в негодность, восстанавливать ее сочли излишним.

– Любишь ты фантазировать, – недовольно буркнула Женька.

Той же тропинкой мы вернулись к машине. Женщина, что торговала цветами, успела уйти, теперь о ее недавнем присутствии напоминали только три пустые коробки, стоявшие друг на друге.

– Надо заехать за продуктами, – сказала я. – Неизвестно, есть ли магазин в этой Верхней Сурье.

Женька согласно кивнула, и мы поехали искать магазин. Он оказался за ближайшим поворотом, и выбор продуктов приятно нас удивил. Побросав пакеты в багажник, мы принялись разглядывать карту.

– Давай прямо и направо, – скомандовала Женька.

Вскоре мы выехали из города, асфальтовая дорога узкая, вся в рытвинах, привела нас в деревню Навыхино, за ней асфальт кончился. Теперь дорога была песчаной, но хорошо накатанной. Вопреки Женькиным опасениям, еще пятнадцать километров мы проехали без особых неудобств и обнаружили указатель «Верхняя Сурья, 6 км». Свернули, достигли перелеска, а миновав его, увидели церковь на пригорке.