Предавшие СССР

сменял московскую номенклатуру, это нравилось многим и рядовым москвичам (надоели засидевшиеся чиновники) и другим номенклатурным фигурам (освобождались вакантные места). Все было бы прекрасно…

4.6.4. «Но особыми успехами Москва похвастаться не могла (как, впрочем, и вся страна). Зато сам стал как бы теснить в сознании людей. На фоне московского секретаря казался вялым и консервативным. это совсем не нравилось. К тому же ему стали жаловаться на то, что беспощадно расправляется с московскими кадрами, а результата все равно нет».[378]

, похоже, перестарался. То ли слишком прямолинен был, то ли затронул слишком многих. А, скорее всего, и то и другое.[379] «…Москва не для медведей. Это город лис и удавов.

Провинциал сразу же увяз в изощрённом болоте Москвы. Любитель стиля «одним махом», он смог смахнуть лишь партийную московскую элиту, ему непосредственно подчинённую, но смахнуть теневой капитал, коррупцию, на что замахнулся, ему было не по силам».[380]

Дело в том, что московская номенклатура являлась тогда составной и важнейшей частью всей номенклатуры. Они были тесно переплетены. И грубая зачистка вызвала реакцию отторжения не только среди московской, но и частично всей номенклатуры. слишком прямо понял задачу, слишком по-коммунистически, по-ленински, а на дворе стояло уже другое время. И если на словах номенклатуры готова была говорить о восстановлении социальной справедливости, борьбе с коррупцией то на деле она этого делать особенно и не собиралась.

, например, публично ведя борьбу с привилегиями, в то же самое время отстраивал себе новую роскошную дачу. Такая вот номенклатурная диалектика. А его слова принял за чистую монету.[381] И зря.

В команде сложилось мнение, что нужно приструнить. «…Весной и летом 1987 года, был поставлен вопрос о том, чтобы избрать кандидата в члены Политбюро в члены Политбюро. Однако …теперь высказался против. Вряд ли можно сомневаться, что именно это обстоятельство для обидчивого и капризного стало исходным пунктом его конфликта с Политбюро и ЦК КПСС осенью 1987 года».[382]

Началось противостояние двух влиятельных партийных начальников, одного ( ) из которых уже начал побаиваться[383] и другого ( ), который начал создавать для генерального секретаря проблемы с управлением страной.

«Собственно говоря, с, несмотря на глубокую неприязнь, у было значительно больше общего в чисто психологическом плане, чем с, что, кстати, вполне могло обострять их политическое и личное соперничество. Оба — ярко выраженные властные натуры обкомовских „хозяев“, жёстких в общении с подчинёнными, нетерпимых и подозрительных к тем людям из внещнего круга, кто не разделял их взглядов. Оба, свято верившие в то, что эффективность политики измеряется решительностью предпринимаемых организационных мер и обеспечивается незыблемостью авторитета руководителя».[384]

Но ещё только начал беспокоить генерального секретаря, хотя уже имел авторитет среди руководства партии, а у этого не было.

нужно было бы сменить тактику. Но он этого тогда не понял, стал сначала спорить на заседаниях Политбюро, затем писать письма, а не любит читать неприятные письма. Пришлось подключать Пленум ЦК.

Июньский (1987 года) Пленум ЦК КПСС был посвящён экономической реформе. взял и выступил без высочайшего разрешения. И не просто выступил, а покритиковал кое в чем.

Суть разногласий на Пленуме, по мнению будущего премьера, не имела ничего общего с экономикой. Вот как он их объясняет в своей книге «Горбачёв-путч. Август изнутри»: «Моё участие в подготовке июньского 1987 г. Пленума ЦК КПСС и программы 1990 г. позволяет говорить, что и, не будучи экономистами, теоретиками или практиками, не были „рыночниками“, не представляли себе, что такое рынок и как им управлять, что можно и нужно с его помощью достигнуть, а тем более, как это практически сделать. В силу этого их разногласия по поводу реформ отражали не противоречия в подходах и принципах, а лишь противоречия в процессе их борьбы за единоличную верховную политическую власть, и потому они (разногласия, противоречия) должны были быть созданы, если бы даже их не было на самом деле… Но в тот период они одновременно и объединяются, когда надо убрать третьего. Здесь суть качаний и, и, их непрерывных взаимных претензий и соглашений».[385]

«Когда в октябре 1987 г., желая подыграть, выступил на Пленуме ЦК против Секретариата и персонально против, то абсолютное большинство членов ЦК решительно поддержали последнего. Для это был в высшей степени тревожный звонок: он предупредил, что уровень влияния генсека в ЦК стремительно падает и что его право на власть становится в глазах партии все более проблематичным».

Тот Пленум, естественно, расправился с ретивым перестройщиком Москвы. 11 ноября 1987 состоялся пленум Московского горкома КПСС, который признал выступление на Пленуме ЦК политически ошибочным, освободил его от обязанностей первого секретаря горкома «за крупные недостатки, допущенные в руководстве Московской городской партийной организацией».[386]