Предавшие СССР

5.15.7. Следует также отметить, что кроме расследования всего дела ГКЧП была ещё и проверка деятельности органов КГБ. Председатель государственной комиссии по расследованию деятельности органов государственной безопасности стал, назвавший КГБ одним из инициаторов переворота. Все документы комиссии, по словам, планировалось передать в средства массовой информации.[1032]

«Карьерный взлёт пришёлся на дни после путча, — писал Владимир Воронов, — одно время его даже прочили на пост министра обороны. О реальных политических взглядах господина в те дни (да и после) судить трудно, возникает даже сомнение в том, что они у него вообще имеются… Люди с характером просто по своей природе органично не способны к какой-либо собственной инициативе — это лишь послушные исполнители, к тому же подверженные влиянию собственного аппарата».[1033] Разумеется, это только одна из точек зрения. Были и другие.

потом станет заместителем министра — начальником управления Министерства безопасности РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области и скажет о нем: «Он … повёл себя неожиданно по-взрослому, чем вызвал уважение многих, в том числе и моё».

Существует интересная (хотя и сомнительная информация) о начале работы комиссии: «Напутствуя, президент России говорил о необходимости объективного рассмотрения всех обстоятельств случившегося и предупреждал о недопустимости развала КГБ, разгона его сотрудников.

Удивительно, но это было именно так. Человек, с именем которого олицетворяются все самые драматические события в российских спецслужбах, говорил именно об этом. «Нельзя допустить, чтобы пострадали невинные офицеры, нельзя допустить, чтобы мы потеряли самую сильную спецслужбу в мире!» Что это? Истинная убеждённость или противопоставление своей позиции точке зрения, который скорее всего под давлением и под влиянием позиции США, требовал от демонтажа российских спецслужб?

Трудно сказать. Потом было всякое… Но тогда ход работы комиссии держал под своим контролем».[1034]

Свежо предание… Но все же интересная информация.

5.15.8.1. «Работа комиссии по расследованию деятельности КГБ не завершилась тогда ничем, — писали о. — Но для карьеры оказалась полезной».[1035]

А сам сразу после «путча» выступил за прекращение существование КГБ.[1036] Надо отметить, что он тогда уже стал играть заметную роль в решении судьбы российской госбезопасности, будучи кроме, всего прочего, заметной фигурой российского парламента. Одно время можно было совмещать должности в парламенте и в исполнительных органах власти.

5.15.8.2. Журналистка Евгения Альбац вспоминала: «Той осенью надежд девяносто первого волей судеб и журналистского интереса я входила в различные комиссии и государственные и парламентские, расследовавшие деятельность КГБ…

Той осенью и зимой я не мало дней провела в коридорах и кабинетах Лубянки (до тех пор, пока меня, как ненужного свидетеля, не выгнали из комиссии)…».[1037]

А вот другое мнение: «Во время работы комиссии из здания были удалены все посторонние, в первую очередь журналисты. Корреспондент газеты „Московские новости“ Евгения Альбац взвизгнула и обмякла, навсегда затаив обиду и на, и на Лубянку, и на многих с ними связанных. Впрочем, свою щепотку славы она получила, собрав не без помощи отдельных „чекистов“ досье на многое и многих в тот период».[1038]

Разных расследователей, как и разных комиссий, было сколько угодно. Но у семи нянек, как известно, дитя остаётся без глаза.

5.15.9. Если кто думает, что этим количество «расследователей» можно считать пересчитанным, тот ошибается. Была и ещё одна комиссия, поспешно созданная во главе с на совещании руководящего состава КГБ.

Лучше расследовать самим, чем позволить сделать это другим. Тут же на совещании начинается поиск «врагов» со стороны отдельных сотрудников. «Быка за рога, а точнее, присутствующих за горло берет заместитель председателя КГБ РСФСР. Напористо, с чувством огромной внутренней убеждённости он говорит, что совещание уходит в сторону от самого главного вопроса о кадрах. Надо вывести из состава коллегии тех, кто активно участвовал в деятельности ГКЧП….

Дискуссия не прекращается, но внёс в неё тревожную персональную нотку, проявил открытую принципиальность революционных времён. Пахнуло холодком, как из подвальной двери».[1039] Напомним, что в 30-е годы в период так называемого большого сталинского террора основными исполнителями этого террора были органы НКВД, которые своих же сотрудников садили и расстреливали не менее часто, чем иных гражданами. Расправы со своими коллегами всегда поощрялись. Это считалось верным признаков объективности и партийности.