Предавшие СССР

«…Все, кто добивались этой меры, как-то рассосались, пропали за горизонтом, а под лучами быстро накаляющегося общественного негодования остался для ответа один. Хотя между прочим, под законами против пьянства нет его подписи».[331]

«Идейный и практический вклад в это дело старательно замалчивался; замалчивается и по сей день, — писал в 1993 году. — А ведь решение, и не одно, принимало Политбюро ЦК КПСС во главе с Генеральным секретарём».[332] Наши перестроечный СМИ, действительно, особо не сообщали этой банальной истины, откровенная критика Генерального секретаря была под запретом. Гласность гласностью, но меру в СМИ знали.

Но пока это были мелочи. Однако не мелочью был фактический провал антиалкогольной кампании. Видимо, это сослужило не лучшую службу для некоторых лиц, ретиво проталкивающих такое постановление. понял, что его подвели. И подвели по крупному. Точнее, он и сам подвелся, но нельзя же было признавать свои ошибки даже самому себе.

4.4.6. Равнение на было неустойчивым и недолговечным. Гораздо более выгодным казался курс на искоренение сталинизма, подразумевая под этим реабилитацию пострадавших в те годы (см. пункт настоящей книги), развитие гласности и демократии. Выгодным, прежде всего, потому, что к этому и компанию подталкивали «мудрые либералы» внутри страны и потому, что это устраивали Запад гораздо больше, чем жёсткий прагматичный сталинизм.

С нашими «мудрыми либералами», во многом, все просто, они часто генетически не переваривали людей в погонах, которые для них и олицетворяют сталинизм. Как будь-то гражданские не были сторонниками ?

Но мнение либералов для власти не особенно важно, народ в массе своей далёк от либеральных мечтаний. Наших либералом же можно по пальцам пересчитать, а если ещё учитывать, что «страшно далеки они от народа», то на них можно было бы рукой махнуть. Но был ещё один железный аргумент в пользу критики сталинизма.

Чем больше держался за власть, тем больше он вынужден был учитывать мнение Запада, которому нужно было посылать сигналы, свидетельствующие об отказе от сталинизма. Об этом мы более подробно поговорим чуть более позже (см. пункт настоящей книги).

4.5. Недолгое ускорение

4.5.1. «В экономике разбирался лишь постольку-поскольку, на дилетантском уровне».[333] А значит приходилось учитывать советы экономистов. Но вот нюанс, добро бы они одно советовали, а то ведь почти каждый свою теорию совал как истину в последней инстанции. Благо не все претендуют на авторство и готовы разрешить использовать их идеи.

«С первых же дней своего генсекства» провозгласил себя …великим экономистом, намеренным уже в ближайшие 1, 5 — 2 года вывести экономику СССР на самые передовые рубежи. Экономику он объявил своим любимым делом, о котором способен говорить часами. И действительно — говорил. Столь же решительно и радикально были настроены на качественный прорыв в экономике и два ближайших соратника молодого генсека — и. Едва разместившись втроём в на вершине власти в СССР, они без проволочек предъявили публике убедительные доказательства своей несомненной в плане государственного управления некомпетентности», — писал Валерий Легостаев.[334]

Хотя начало преобразований в экономике было в целом обнадёживающим вплоть до 1988 года.[335] Это обнадёжило, может быть, даже успокоило. Затем быстро начался обратный процесс. Стали сказываться дурные советы и бестолковые руководители, которые ими пользовались.

Что стоит только одна неудачная по методам проведения антиалкогольная кампания (см. пункт настоящей книги). Впрочем, это было ещё не самое плохое и не самое глупое. Но давайте по порядку.

«Немыслимо упомнить все управленческие почины, которыми ознаменовал начало своей деятельности на посту генсека, — писал В. Легостаев. — Поэтому назову лишь то, что запомнил. Была развёрнута работа по так называемому коренному повышению качества продукции, разослано по стране соответствующее письмо ЦК КПСС. Потом все эти хлопоты постепенно утихли, увяли сами собой. Затем по инициативе началась борьба за уменьшение государственной отчётности. Помню, к примеру, что по системе Минфина СССР требовалось сократить порядком бухгалтерскую отчётность на 40 процентов. При этом никто не мог внятно разъяснить, почему именно на 40, а, скажем, не на 50 или 35 процентов. И так по всем министерствам. В конечном счёте эта кампания привела лишь к дезорганизации всех структур статистической отчётности в стране…Припоминается также, что в духе печально памятной горбачевской Продовольственной программы разрабатывались тогда в изобилии и различные другие программы: по энергетики, по компьютеризации, по товарам народного потребления и услугам и какие-то ещё. Провозглашалась „на полном серьёзе“ утопическая идея обеспечить к 2000 году каждую семью отдельной квартирой и сделать АвтоВАЗ в Тольятти флагманом мирового автомобилестроения».[336]