Предательство одного подарит любовь многих (СИ)

Потом пошли нескончаемые поздравления от гостей. Огромное количество подарков, которые гости везли со всех восьми секторов. Одни поздравления мы выслушивали часов пять. Это при том, что поздравления не были сильно витиеватыми на мою радость. Мужья подменили нас, когда я уже готова была взвыть, так как сильно хотела есть. Только мы смогли скрыться от гостей, как стало понятно, что все про нас подзабыли. Старейшины дали нам отмашку, что можно улететь и отдохнуть. Все-таки это наша первая брачная ночь, а не дуэль с обществом на выживание.

Уже в шаттле Элимас снял с меня туфли и осторожно стал разминать ноги. При этом он ласково поглаживал их, поднимаясь каждый раз все выше и выше к бедрам. Каждое его прикосновение было пропитано нежностью и любовью. В нем не было сексуально притягательной силы Зака, крышесносной страсти Дэрока и Уриха, или полной отдачи себя женщине как у Ларэна и Элика. У него было что-то свое, исключительное, но при этом такое родное, что хотелось полностью в нем раствориться. Как мы долетели, я не заметила, была слишком поглощена его ласками.

Вынырнула только когда почувствовала, как мое платье куда-то вниз поползло. А вот сам Элимас уже стоял передо мной полностью обнаженный. Его тело не было таким же крупным и спортивным как у остальных. Он был по юношески худоват и узковат в развороте плеч.

Он смотрел мне в глаза, я почувствовала, как он осторожно пытается проникнуть в мое сознание. Он не пытался это сделать грубо или тайно, он делал осторожно и так, чтобы я заметила и пустила его сама. Решение пускать или нет, я принимала не долго. А когда пустила, поняла, в чем сложность в обряде с элохаем.

Все мысли и действия, которые были сделаны тобой, как бы раздваиваясь, перетекали в него. С этого момента он знает о тебе абсолютно все. Больше ты никогда не сможешь спрятать от него ни мысли, ни чувства. Это было очень неожиданно, но успокаивало, что и он не мог ничего спрятать от меня.

— Жалеешь? — с какой-то затаенной надеждой и страхом спросил меня.

— Нет, мне нечего скрывать от тебя, и очень хотелось, чтобы этого не пришлось бы никогда делать.

Ответом мне стал очень долгий и нежный поцелуй, который продолжился уже на кровати. Все его касания были чем-то невообразимым, так как чувствовала я теперь за двоих, как и он. Наши нервы были накалены до предела. По моим ногам от простых его ласк уже потекла смазка. Желания ждать дальше у меня не было. Когда он, наконец-то, проник в меня, в моей голове будто салют взорвался. Он двигался очень медленно, а я захлебывалась эмоциями и стонами. Все тело била мелкая дрожь, будто по нему проходили электрические разряды и уходили в Элимаса, а потом снова обратно. Сказать, что это был оргазм, это ничего не сказать. Это бы ОРГАЗЗЗЗЗЗММММ.

Мое тело содрогалось несколько минут от пережитого, а рядом в таком же состоянии лежал уже мой шестой муж. И почему-то именно тогда мне пришла в голову четкая уверенная мысль. Не нужно мне и власти всего этого мира, для меня главное — это любовь моих мужчин, которую я готова трепетно хранить и беречь не одно десятилетие.

Эпилог

Пятнадцать лет спустя…

Сидя в тени нашего сада, раскинувшегося вокруг все того же дома Элика, я наблюдала за своими мужьями и детьми, поглаживая свой вновь округлившийся животик. С тех пор прошло пятнадцать лет, но в моей семье так больше и не появилось новых мужей, как бы не старались другие мужчины. Любовники мне тоже с такими темпераментными мужьями были не нужны, а вот беременности проходили весело.

Первая беременность была очень своеобразной и необычной. Где-то через месяц помимо мяса с кровью мне стало хотеться драк. Я постоянно выводила мужей на то, чтобы они со мной дрались. Тяжелее всего доставалось Заку и его отцу, но и тянуло меня больше всех доводить именно их. Как оказалось, так проявляется особенность их расы. Растущая во мне дочка активно это демонстрировала, чем доставала до белого каления меня и всех окружающих. Но и сейчас, когда ей уже четырнадцать, вместо девичьих интересов она с упорством единорога проходит полосу препятствий, которую терпеть не могут все мои мужья, кроме Зака. Сказать, что моя Лапочка была копией своего отца и деда, это ничего не сказать. Их будто на одном конвейере сделали, а не я родила.