Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью

Два дня подряд мы проходили сквозь ад своих воспоминаний. Скорбь по Кору, которую мы подавляли в себе на протяжении десяти минувших лет, оказалась столь же сильной, как и в день его гибели. Нам приходилось делать вид, что мы не знаем, что убийца — наш брат, и это мешало нам полностью отдаться своему горю. Каждый день мы были вынуждены следить за тем, чтобы не выдать себя поведением, поступком или словом. Мы боялись, что Вим повторит то, что сделал с Кором.

Вим внимательно следил за тем, чтобы мы не забывали, на что он способен. Постоянные упоминания о его жертвах были эффективным средством держать нас в узде.

По истечении этих двух дней мы чувствовали не только утомление и опустошенность, но и радость, что наконец смогли сказать правду и вступиться за Кора. Мы хотели знать, насколько наши показания подходят в качестве улик против Вима. Если нет, то мы бы предпочли как можно скорее прекратить всю эту нервотрепку.

Мы надеялись, что Бетти в тот же день заберет наши показания у сотрудников и сразу же возьмется за их изучение. Поэтому через два дня я позвонила ей с вопросом, насколько, по ее мнению, содержательны наши показания с точки зрения улик.

Она предложила обсудить это лично, и мы договорились встретиться 1 мая 2013 года.

Угрозы Питеру (2013)

Но до этого произошел очередной инцидент.

25 апреля 2013

Я была в гостях и выключала свой телефон на весь вечер. Не хотела, чтобы Вим меня доставал. Один вид его номера на дисплее телефона заставлял меня напрягаться в уверенности, что что-то опять стряслось.

По дороге домой я включаю телефон, чтобы проверить, не случились ли очередные неприятности. Среди пропущенных много звонков Вима. Я понимаю — что-то произошло. Звонила и Соня, что укрепляет меня в моем предположении.

Я не перезваниваю Виму, понимая, что мне сразу же прикажут немедленно куда-то явиться. Я звоню Соне. Наверное, она в курсе происходящего.

Соня снимает трубку и говорит, что Вим озверел.

— Что на этот раз? — спрашиваю я.

— Сначала он прессовал меня по телефону, а потом наехал на Питера у него дома.

Соня говорит о Виме резко негативно. Это меня сразу же настораживает. Обычно мы не отзываемся о нем плохо по телефону.

— Ладно, а сейчас?

— Питер заявил в полицию.

— О боже, только не это. Вим знает?

— Не думаю.

— Это ведь плохо кончится.

Я знаю, что он этого точно не потерпит. Сдать его полицейским значит подписать себе смертный приговор. Питер не понимает, во что он ввязывается.

И как я буду все это разруливать?

26 апреля 2013

На следующее утро он звонит мне спозаранку и в своем обычном приказном тоне говорит:

— Приезжай ко мне к магазину «Максис» в Муйдене.

Он не знает, что я уже в курсе происшедшего прошлым вечером, и мне понятно, что моя встреча с Вимом имеет жизненно важное значение для Питера. Сажусь в машину и еду в Муйден. Он уже ждет меня. Он знает, что Соня всегда звонит мне, если появляются какие-то проблемы, так что я начинаю с места в карьер:

А: Поцапался с Соней?

В: И с Питером, я был у него вчера.

А: Так.

В: Он в расстроенных чувствах позвонил Стину Франкену, считает, что ему угрожают.

А: Так.

В: Я вчера приехал к нему и говорю: так, значит, мое имя убрал, персонажа убрал, все, что касается меня, убрал. Иначе увидишь, что я с тобой сделаю. Его сучка тоже там была, а он говорит: «Я считаю, это угроза». Я говорю, я не угрожаю, я так и сделаю. Ты меня достал, чтобы ни имени моего, ни персонажа не было. Мне это кино на хрен не упало, достали уже, на хрен.

Вим в бешенстве от того, как с ним обошлись с правами на экранизацию. Его изображают в фильме, на котором все зарабатывают, а с ним никто даже не поговорил на тему того, сколько он сам с этого получит!

Я пытаюсь успокоить его.

А: Может, тебе стоит поговорить с Питером еще раз?

В: Если он снова скажет «нет», я его на месте пристрелю. Мне по фиг, одним больше, одним меньше.

Он говорит об убитых им раньше. Меня начинает поколачивать. Если он узнает об обращении в полицию и об официальном заявлении, то Питер точно пополнит список жертв.

Я очень беспокоюсь за Питера. Надо найти подходящий момент, чтобы намекнуть, что Питер мог заявить. Тогда он привыкнет к этой мысли и не взбесится окончательно, когда узнает.

А: А если он в полицию заявит?

В: Что ж, может попробовать.

Он знает, как его боятся, поэтому уверен, что Питер не осмелится это сделать. Никто не смеет сдавать его полицейским, а кто посмеет, сильно об этом пожалеет.

Именно это меня и пугает. О чем только думал Питер, оформляя заявление? Мне не по себе, я же сама уже довольно давно общаюсь с полицией. Мне опять кажется, что у меня это на лице написано.

В данный момент его волнует только Питер, так что на меня он особого внимания не обращает. Тем более я — человек, который активно пытается обратить ситуацию в его пользу.