Предатели

Люшков утверждал, что убийство Кирова было единоличным актом одного Николаева. Сам Николаев был неуравновешенным человеком, недовольным жизнью. Он считал себя способным на очень многое, строил из себя загадочную личность. Был решительно всем недоволен, с людьми сходился тяжело. В связи с тем, что ему постоянно приходилось встречаться с бюрократизмом и холодностью в партии, он сделал попытку бороться с этим. Но в этом стремлении в обществе он наталкивался либо на безучастие, либо на полную враждебность. Никто не хотел считаться с этим беспокойным человеком, все его отталкивали. В конце концов Николаеву стало казаться, что позиция общества по отношению к нему сложилась такой не потому, что сами люди как таковые были плохими, а потому, что виновата система. По этой причине он стал чувствовать острое недовольство партийным режимом, и это недовольство привело его к намерению убить кого-либо из руководителей партии. Этим актом он надеялся выразить свой протест против бюрократического и безжалостного режима. Эта мысль стала его навязчивой идеей. Он жил ради этого. Свое внимание он остановил на Кирове, бывшем тогда руководителе партийной организации в Ленинграде. Николаевым руководили и элементы честолюбия, он сравнивал себя со знаменитыми террористами как Шарлота Карде, Каляев и др. Он наводил справки о них, сравнивал с собой. Ставил их себе в пример. Он преследовал Кирова, изучил дороги, по которым тот ходил, и один раз ему удалось подойти к Кирову на вокзале. Он приготовился его застрелить, однако ввиду того, что рядом было много сотрудников охраны, намерение это ему выполнить не удалось.

Из сообщников Николаева Люшков назвал только Шацкого – ленинградского рабочего, который в начале революции был анархистом, но потом перешел к большевикам. Когда оппозиционная группа Троцкого существовала легально, он был сочувствующим ей, в связи с чем и был исключен из партии. После исключения из партии его постоянно преследовали, он потерял работу, пришлось голодать. Шацкий чувствовал сильную ненависть к партии, на этой почве они и сошлись с Николаевым. Николаев привлек его к слежке за Кировым, однако сам Николаев сделал свой план секретным и для Шацкого.

В день убийства Киров должен был сделать доклад на собрании Ленинградского актива партии. Николаев решил воспользоваться этим случаем. Проникнув в Смольный через уборную, Николаев в коридоре встретился с Кировым, который направлялся в свою комнату. Охранявший Кирова агент НКВД Борисов несколько запоздал. Киров шел по коридору один. Впоследствии этот неожиданный случай позволил присоединить заговор к убийству Кирова и сотрудников Ленинградского УНКВД и Ягоду. Николаев выхватил пистолет системы «Наган» и убил Кирова выстрелом в спину. Сам он упал в обморок и таким образом был арестован на месте преступления.

Люшков по этому делу проводил следствие. Он писал, что прибыл в Ленинград поездом спустя 15 или 16 часов после совершения преступления. В этом же поезде ехали Сталин, Молотов, Ворошилов, Ягода и прочие. Как только прибыли в Ленинград, Сталин проследовал в Смольный и стал допрашивать лично Николаева, его жену и прочих причастных к этому преступлению.

В том, что Сталин в самом начале не придал этому случаю политического значения, можно было судить из того, что в газетах официально написали, что убийство было совершено белогвардейскими элементами. Через некоторое время Сталин, поручивший разбирать это дело Ежову, приказал направить дело против Зиновьева и его группы. Таким образом, он воспользовался этим случаем, чтобы подавить оппозиционную себе группу. Группа Зиновьева в Ленинграде была наиболее влиятельной, подавляющее большинство в партийных органах шло за ним. Сам Николаев еще в бытность свою членом комсомола примыкал к группе Зиновьева, что позволило Сталину пустить первую стрелу в эту группу. Ежов в определенные сроки приезжал в Москву, получал директивы от Сталина. По возвращении собирал подчиненных и представлял дело, как будто это был его собственный план, отдавая приказания.

Когда были арестованы Зиновьев и Каменев, то и тогда не было доказательств их виновности. Эти доказательства были сфабрикованы в процессе их допроса. Доказательства психологической и политической ответственности их в убийстве Кирова были опубликованы во время суда в Ленинграде в январе 1935 года.

Сталин требовал расширения инцидента. Ежов, стремясь пришить к делу об убийстве Кирова также и Троцкого, развил бурную деятельность. Эта связь Троцкого с убийством Кирова была сфабрикована обследованием Латвийского консульства в Ленинграде. Оказалось, что Николаев, имевший жену латвийку, обратился в Латвийское консульство для получения визы на въезд в Латвию вместе с женой. Это обстоятельство было использовано как желание Николаева убежать за границу после убийства Кирова. Выяснилось, что сам консул был латвийским социал-демократом. Это обстоятельство послужило доказательством того, что Троцкий через этого консула был связан с террористом.