Предатель (СИ)

Первосвященник был обязан тестю. Именно Ханан назвал легату в Сирии зятя своим преемником. Хотя сыновья старика алкали духовной власти. Ханан безжалостно истреблял скверну сомнений среди правоверных. Сомнение – начало злого. Лучше убить одну больную овцу, чем от мора погибнет все стадо! – говорил он. Без совета тестя Каифа не принимал важные решения.

Но сейчас он сомневался. Бесчисленные секты ревнителей закона и безобидные проповедники, во множестве бродившие в Израиле, никому не вредили. Правоверные и местечковые книжники веками справлялись с мерзким. Храмовники не вмешивались.

– Если проповедника слушают люди, не лучше ли поступиться малым, чем возбудить против себя север страны? – сказал Каифа.

– Арамеец теперь не пророк, но спаситель царского рода из колена Давидова! Потому что ему все сходит с рук!

Ханан помолчал.

– В Храме видят наушников Абинадера, пса римского изувера. Они вынюхивают настроения правоверных. Всадник делает вид, что откупы его интересуют больше, чем наши дела. Делает так, чтобы обольститель смутил народ, над верой надругался и подвел правоверных под римские мечи! Забыл, сколько богатых домов Пилат извел доносами ради наживы? Валерий Грат – агнец божий в сравнении с этой бешеной собакой. Даже в Александрии богатые семьи ропщут!

– Но на Капрее кесарь благоволит к нашим обычаям!

– Где Капрея, а где Ершалаим! Если на Капрее узнают о спасителе из царского рода, это уже не смута черни, а заговор! А коль спаситель, прикрываясь словом Божьим, безнаказанно хулит Закон и пророков под носом у четверовластника и принципала, кем научен? Нами! Для чего? Чтобы возбудить народ к смуте и восстановить древнее царство! Вот когда умоемся кровью!

Старик снова помолчал.

– Бенайя пишет: Хизкия слаб и вот-вот умрет. Но у него есть продолжатели, что чают сесть в священный совет или даже взять твое место.

– Пустое!

– Левиты уже не досчитываются того, что несут армейцу!

– Хорошо, отец! Но у нас ничего нет против него.

Ханан, кряхтя, достал из складок одежды свиток и положил на стол.

– Вот донос Бенайи. Свидетель записал святотатства арамейца. Пять лет назад я не внял опасности. А ныне для Синедриона этого хватит, чтоб приговорить арамейца к смерти.

– Мы не имеем права казнить. А всадник не станет разбирать духовные дела. К тому же…слишком многие поддерживают назарянина.

– Поддерживают в Галилее! Там его знают. Замани его в Ершалаим. Тут он асуфи. Встреть с почестями, как записано у пророков. Пусть болтает всласть с лучшими книжниками Храма, пока не оговорится.

– Он обучался в Александрии, весьма искусен в слове и осторожен.

– Тем лучше! Его часто приглашают для бесед в богатые дома. Он не откажет и ничего не заподозрит. Устроим там ловушку и заставим его говорить о кесаре. Получив свидетельства, принципал не посмеет нарушить «Закон об оскорблении величества».

– Отец, ни для кого из подлежащих смерти не устраивают засады, кроме соблазнителя.

– А разве не соблазнитель тот, кто предал веру отцов, хочет переменить обычаи, которые нам передал Мошеах, отвергает жертву, не соблюдает шабат и учит мерзостям перед Господом! – губы Хананы побелели от бешенства. Старик прикрыл веки и затем сказал спокойнее. – Думай о правоверном народе и о себе! И делай так! Не медля, отправь гонца к Антипе. Пока жив Иоанн, брат Назарянина, ессеи будут смущать народ именем арамейца. Отец Иоанна, Захария, немало послужил Храму, и мы долго ждали, пока его сын одумается и вернется на путь благочестия. Пусть царской властью Антипа обезглавит змею. Быстро и тайно, чтоб не возбуждать толпу.

Следом, отправь человека в Египет к банкиру Александру. Если впредь кто-либо из правоверных подаст в общину Хизкии хоть горсть муки, его назовут соблазнителем народа! А брат его, Филон, коль хочет слыть чистым перед Законом и не потерять уважение книжников, пусть отречется от арамейца! Письмо Александру приготовлено.

Синедрион соберем, как решим дело. Сейчас он помеха. В совете, кроме Йосефа, есть тайные сторонники арамейца. Где…этот? Позовите Иехуду! Симонова сына из Кириафа! – кликнул старик и добавил зятю: – Утром он пришел ко мне…

Слуга привел тщедушного человечка в халате и щеголеватых остроносых тапках. Тот на коленях припал к руке Хананы. Старик брезгливо отер тыл ладони шелковым платком и уронил платок на пол.

– Ты хорошо послужил Храму и вере, и исполнишь, как скажут, – сказал Ханан. – Убеди арамейца, что книжники хотят беседовать с ним. В Ершалаиме приведешь его к человеку, кто хотел бы послушать равви. Дом тебе укажут. Расспроси равви про власть.

– Я уже говорил, он считает, будто всякая власть есть насилие над людьми и что настанет время, когда человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть…

– Подтолкни его от речений пророков к обсуждению власти кесаря. Да не так, как с ликом кесаря на динарии! – и передразнил: – Кесарю кесарево! Чтобы не вывернулся! И не забудь зажечь светильники, чтобы опознать соблазнителя!

– А если посланные не оставят его одного? Теперь они держат при себе мечи, – трусовато проговорил Иехуда.