Предатель рядом

— Вот черт… — пробормотал Антон и в растерянности стал осматривать дверь. Ничего особенного: коричневый, треснувший в нескольких местах материал указывал на то, что дверь обычная, деревянная, и не является задачей, которую обычно любил ставить перед органами правопорядка ныне покойный вор в законе Пастор. Одной из его любимых шуток была установка бронированной двери и маскировка ее под хлипкий лист фанеры, обшитый ватой и таким же разорванным дерматином. Этакий кирпич, засунутый в резиновый мяч и оставленный посреди тротуара. Пастор любил постоянно переезжать, однако арсенал его шуток оставался неизменным. На памяти Копаева было уже три сотрудника СОБРа, которые после штурма квартир Пастора доставлялись в больницу с травмами ног.

Прислонившись спиной к косяку соседней квартиры, что была напротив, Антон рванул вперед и обрушил на дверь всю тяжесть своих девяноста килограммов веса. Дверь сухо треснула и отлетела в сторону. Путь вперед был свободен…

Свободен, если не брать во внимание тридцатилетнего, незнакомого Антону мужика. Он, изумленный почти до состояния шока, стоял в конце короткого коридора и вынимал из-за пояса обрез.

— Тихо, тихо, родной… — протянул к нему руку Антон. — Не стреляй в папу. Если попадешь — меньше пожизненного не дадут.

Увидев, что его слова дошли до сознания молодого человека, Копаев на мгновение расслабился и потерял концентрацию внимания. «Кажется, — подумал Антон, — контакт налаживается».

Однако уже в следующее мгновение пришлось закрывать голову от обреза. По всей видимости, после стрельбы в помещении стрелок не удосужился перезарядить обрез и теперь пользовался огнестрельным оружием как холодным. Проще — пытался забить своего противника стволом, как муху. С величайшим удовлетворением отметив этот факт, Копаев даже развеселился. Чего-чего, а противника, вооруженного мухобойкой, он не боялся.

— Что ж ты делаешь, варвар? — кряхтел он, увертываясь от проносящегося мимо со свистом обреза. — По живому-то человеку — да ружьем! Разве можно?

Улучив момент, он подсел, а когда выпрямлялся, ударил парня в голову. Тот покачнулся и поплыл. И в тот момент, когда Копаев, опустив руки, стал к нему подходить, он сделал то, чего никак нельзя было ожидать от человека в состоянии нокдауна. Выждав, пока Антон подойдет к нему максимально близко, он ударил его ногой в колено и добавил сверху по затылку нагнувшегося опера. После этого молниеносно, как обезьяна, схватил один из баулов и крысой метнулся в образовавшийся свободный проход.

— Теряю квалификацию… — пробормотал Антон, стоя на коленях и слушая стучащие по лестничным пролетам каблуки Перца.

Перец. Это был он — Копаев в этом уже не сомневался. Поднявшись с пола и растирая ушибленный затылок, Антон быстро вошел в первую попавшуюся комнату. У батареи центрального отопления лежал человек и смотрел на него угасающим взглядом.

— Что… вы… здесь… делаете? — пробормотал он в лицо присевшему подле него Копаеву.

— Как его имя?

— В «Женни» было дело…

Вынув из кармана телефон, Антон набрал «03».

— Я не хотел идти на это дело… — Синий таращился на Копаева и едва не плакал. Он бы заплакал, если бы у него были силы. — Перец попросил…

— Перец? Это был Перец? — Антон задавал вопросы раненому и параллельно отвечал на вопросы диспетчера «скорой помощи».

Семенихин дернулся, и его лицо исказила судорога.

— Холодно…

Антон знал, к чему это заявление. Сидеть, опершись спиной на раскаленный радиатор, и уверять, что его знобит, может лишь человек, приближение смерти которого уже необратимо.

— Куда Перец мог сейчас пойти?!

Антон видел, как из глаз смертельно раненного Семенихина исчезает блеск и они словно затягиваются какой-то синтетической, прозрачной пленкой.

— Куда?!

— Кафе… «Искра»…

— Где оно?

Но Семенихин ответить уже не мог — он умер.

— Перец… — бормотал Антон, укладывая голову Олега на пол и закрывая ему глаза. — Он сказал: «Перец попросил». Вот ты и напросился…

Сумки! Он бросился в коридор и стал, одно за другим, выворачивать содержимое больших тяжелых баулов. Голубой, черный, золотистый мех, переливаясь миллионами искр, заиграл на полу убогого коридора.

— Вот что за «Женни»… — прошептал, догадавшись, Антон. — Салон меховой!

Впору было отчаяться. Перец. Человек, о чьем имени, фамилии и ареале обитания Копаев не имел ни малейшего представления. До встречи с Амалией и Суровцевым оставалось около получаса.

За окном послышался вой сирены. Антон совершенно позабыл о том, что к дому вызвана полиция, а он стоит в квартире, в которой находится ворох шуб, взятых разбоем с сопряженным убийством. А в соседней комнате один из тех, кто этим занимался.

Лихорадочно соображая, на чем он мог оставить отпечатки рук, Копаев оглянулся. Баулы из числа тех, которыми торгуют на рынке вьетнамцы, — плетеная синтетическая мешковина. Оставить на них следы просто невозможно. Более он ни к чему не прикасался. Но куда бежать? Куда можно убежать с четвертого этажа? На пятый.