Предатель крови

— Да, вижу, достали вас, молодой человек, основательно…

— Угу, — сказал я и молчал до самого вечера, когда меня застукал в душевой Малфой.

— Ай-ай, — сказал он, — вот так картина! Уизли плачет! Сокрушается, что не попал на Гриффиндор?

Первым моим порывом было взять его за шкирку и подолбить башкой о стенку, спасибо, я вовремя одумался, а то мог бы и убить. А так — утерся полотенцем и с каменной мордой пошел на выход…

— Постой, — нормальным тоном сказал Драко, — что случилось? Наши тебя не травили, ты же чистокровный… хоть и…

— Предатель крови, — я сумел вымучить улыбку.

— Ты же пытаешься вернуть семье… — он не сумел завершить фразу, но я понял.

Я пытаюсь вернуть семье уважение, чтобы вслед неслось не ядовитое «А-а-а, Уизли, те самые!», а хотя бы «Уизли? Знаю, знаю, сталкивался». Папочка пытался такое провернуть, но ему оказалось не по силам. Перегнул он с магглолюбием!

— С ума сойти, — произнес Малфой без издевки. — Не думал, что скажу такое, но… Тянуть на себе грешки всей семьи — тебе не по силам, Уизли.

Я посмотрел на его бледную физиономию и понял: он знает, о чем говорит.

— Себя бы вытянуть, — закинул я пробный камень.

— Не выйдет. Родители, братья-сестры… кто еще не может о себе позаботиться, их бросать нельзя, — отрезал Драко.

— Мои родители худо-бедно выживут, — ответил я. — Все старшие братья — тоже, ну уж и сестренку не бросят. Малфой, пойми, я изучал генеалогическое древо и плакал кровавыми слезами!

— Верю, — вставил он.

— Ты сам знаешь, кто там у меня в родичах… А папочка разбирает древний маггловский автомобиль! И живем мы… не приведи тебе Мерлин узнать, как мы живем! — меня сжигала злоба. — Причем виноват не дядя с улицы, а папочкины опыты… Денег и так мало было, а он спустил последние! Видел бы ты нашу «Нору»… лучше бы правда нора была, не так стыдно…

— Не заводись, — сказал мне Драко. — Родителей не выбирают.

— Но мама такая деловая, из ничего может состряпать обед… почему она папу не остановила?

— Может, потому, что в ее интересы входит только кухня?

Тут я и умолк. Мамочка числилась хорошей волшебницей, но я не видел ее истинного мастерства. Она прекрасно готовила, прибиралась, вязала кошмарные свитеры… и все.

— Я не знаю, — честно ответил я. — Мне все равно что там и кто, но я землю есть буду, чтобы моя фамилия звучала не хуже твоей, понял, Малфой?

— Я и не сомневаюсь, Уизли, — странным тоном произнес он. — А что Лонгботтом?

— Он до сих пор в шоке, бабушка его ругалась не сильно… переживет. Он, видишь ли, решил вплотную заняться Темными искусствами.

— Что?!

— Что слышал. Логично же: чтобы побороть, сперва надо изучить. А Невилл упрямый, он изучит от и до… Ты не смотри, что он тюфяк с виду, там силы воли на троих меня хватит!

— Да я верю… А Поттер?

— Мне почем знать? Я с ним и не разговариваю…

— Поссорились?

— С чего бы нам ссориться, если мы даже познакомиться толком не успели?

— Ну ма-а-ало ли, — своим обычным противным голосом протянул Малфой. — Взять хоть тот случай с напоминалкой…

— Ну а что с ним? Поттер ее в воздухе подхватил, а я попросил отдать, я все-таки с Невиллом живу в одной комнате… Почему из этого такой скандал вышел, я так и не понял.

— Потому что мы, Уизли… да-да, «мы», ты же теперь один из нас… Так вот, мы — моральные уроды и вообще свиньи. И ты не отдать эту дурацкую игрушку Лонгботтому собирался, а разбить ее или, не знаю, забросить куда подальше. Ясно?

— Ты бы так и сделал?

— Ага, — честно ответил Малфой. — Чтобы соответствовать образу. А то, знаешь ли, обидно: тебя за вселенское зло принимают, а ты любишь маггловскую камерную музыку и средневековые рыцарские романы. А вздумаешь заржать — в морду дам, ты не думай, я умею…

— Чего мне ржать-то, — буркнул я. — Я тоже маггловскую музыку люблю, у нас же слушать вообще нечего. И книжки у них интересные. Папочку в магглолюбии обвиняют, конечно, но у него много чего достать можно. Притащит добычу, свалит кучей, мол, потом разберусь, да и забудет, а я таскаю то одно, то другое. Все равно же не вспомнит!

— Они сошлись, вода и камень, стихи и проза, лед и пламень… — явно процитировал Малфой и захихикал.

— Это что такое?

— Маггловский поэт девятнадцатого века, не британский, перевод вольный, — пояснил он. — Аналогию, думаю, ты уловил. Ты совсем не такой тупой, каким кажешься… или прикидываешься, Уизли!

— Спасибо за комплимент, — буркнул я.

— Не за что. Кстати, решение поступить на Слизерин хорошо для тебя хотя бы в одном…

— В чем это?

— Красно-золотой галстук при твоих волосах — это же ужас что такое! — выдал он и удрал. А я посмотрелся в зеркало и решил, что, в самом деле, зелено-серебряный к рыжей шевелюре идет намного больше. Надо еще научиться носить мантию так же непринужденно, как прочие чистокровные… а для начала — купить новую.

* * *

Флинт, как и обещал, подписал для меня разрешение у декана сам (я к тому соваться искренне опасался), взял за шкирку и сказал:

— Так, Уизли… Шаг влево, шаг вправо расценивается как побег, ясно?

— А прыжок на месте — как попытка улететь? — вспомнил я продолжение старой маггловской хохмы.