Предатель

– Ты бы лучше не прибеднялся! – укоризненно сказал ему Гуров. – У тебя чутье, как у своры легавых! И хватка мертвая! Вот и скажи, тебе Анна Григорьевна все, что знала, рассказала или нет?

– Конечно, нет! – уверенно ответил Стас. – Она сказала ровно столько, сколько сочла нужным, и больше не проронит ни словечка. А это такой орешек, Лева, что он даже тебе не по зубам!

– Можно подумать, что я ее грызть собираюсь! – фыркнул Лев Иванович.

– Осторожно! – вдруг крикнул Стас, увидев, что Орлов тянется к газете. – Как я понял, там то, что Васильев в тот вечер уничтожил, а Анна Григорьевна потом забрала.

– Как же она могла, если они все вместе, втроем, уехали? – удивился Петр.

– В таких организациях обычно убираются по утрам, вот она, наверное, узнав о болезни Васильева, и приехала на следующий день еще до прихода уборщицы и все из контейнера вынула, – объяснил Гуров.

Они очень осторожно развернули газету и нашли внутри аккуратные уложенные узкие полоски бумаги и фотографий и два уже собранных и наклеенных на бумагу снимка какой-то незнакомой женщины: один – на фоне необычной архитектуры дома, а второй – рядом с машиной, причем номер был московский.

– Ну, это я мигом! – подхватился Стас.

– Погоди! – остановил его Петр. – Лучше это сделать с работы.

– Ладно! – согласился Крячко. – Все равно я этих водил и старковских дамочек по базам пробивать буду.

– А все остальное я себе заберу, – сказал Орлов, аккуратно сворачивая газету. – Ноги у нас есть, голова есть, а вот рук не хватает. Вот пусть теперь и они будут.

– Ты начни, как и они, с фотографий – легче это, – посоветовал ему Гуров.

– Вот и будет мне чем заняться, а то болтаюсь, как кое-что в проруби, – бурчал Петр. – Ну, давайте разбегаться, а соберемся здесь завтра вечером, – предложил он.

– Я завтра в Главк, а потом есть у меня мысль заехать к вдове академика Широкова – чем черт не шутит? Вдруг это нас на что-нибудь натолкнуть сможет. Не зря же Васильев к ней ездил.

– А я пока буду эти материалы изучать, – Лев Иванович кивнул на компьютер. – Неужели мы втроем глупее Данилыча и не сможем до предателя добраться?

– Да мы их всех одной левой! – балагуря, заявил Стас.

Орлов и Крячко уехали, а Гуров действительно сел за компьютер – вертелся у него в голове намек на какую-то мысль, но вот на какую?

В четверг Крячко, как и собирался, с утра поехал в Главк. Встретив в коридоре одного из своих коллег, он, удивившись его подавленному виду, спросил:

– Случилось чего?

– Сына Панкратова нашли, – тусклым голосом объяснил тот.

– И, как я понял, не живым? – разом севшим голосом уточнил Стас.

– Парнишке горло, как барану, перерезали, причем, как сказали эксперты, в тот же день, когда и похитили. А мать его, как о смерти сына узнала, кажется, умом тронулась. Ее в больницу увезли, пока в неврологию, и, дай бог, чтобы этим и ограничилось и до психушки не дошло. Да ты сам подумай! Жила семья дружно и радостно, и вдруг в один миг у бедной женщины ни мужа, ни сына!

– Погоди, так Панкратов-то жив! – удивился Крячко.

– А-а-а! Так ты не знаешь ничего! Сообщил ему кто-то, что его сын погиб, вот он в камере и повесился.

Сослуживец продолжал говорить еще что-то, но Крячко его уже не слушал, да даже если захотел бы, так не услышал – его охватила такая ярость, что уши заложило и в глазах потемнело. И если бы ему сейчас попался Крылов, то он убил бы его собственными руками, несмотря ни на какие лично для себя последствия, потому что такая падаль права жить не имела! Наконец его немного отпустило, и он увидел, что стоявший напротив него коллега выжидающе на него смотрит.

– Что? – спросил Стас.

– Я же тебе сказал: сбрасываемся мы – мальчишку же с отцом похоронить надо. А бабка с дедом в такой прострации, что ни на что не способны, дай бог, если вообще такой удар выдержать смогут.

– Да-да! Я и за себя, и за Гурова с Орловым отдам, – сказал Стас, доставая деньги, и попросил: – Насчет похорон не забудьте позвонить, когда, где и так далее.

Оказавшись у себя в кабинете, он закрыл за собой дверь и прислонился к стене, чтобы окончательно прийти в себя и дождаться, когда успокоится бешено колотившееся сердце. «Старею! – грустно подумал он. – Да и Лева уже не мальчик! Что уж тут о Петре говорить! Видимо, действительно пришло время учеников брать и натаскивать их, а то ведь хватит нас кондрашка от такой жизни – и уйдут вместе с нами и опыт, и знания! – И, почувствовав себя получше, пообещал самому себе: – А Крылова я достану! Чего бы мне это ни стоило!»