Предатель

Дежурный вахтер, заинтригованный известием, что начальство разрешило Богданову лазать по деревьям, тоже вышел за пределы зоны.

— Ну чисто обезьяна! — восхищенно сказал он, когда Богданов, миновав комель, начал скрестись в густых ветвях опасно гнущейся верхушки.

Шегаев шикнул, и дежурный сделал испуганное лицо и поднял ладони жестом сдающегося.

— Здесь? — озабоченно спросил Клещев, ковыряя колом снег возле лагерных ворот.

— Давай! — кивнул Шегаев.

Клещев махнул кувалдочкой. Кол шел неохотно. Но все же не так, не с тем звоном и скрежетом, с каким, бывало, приходилось Шегаеву забивать железо в мерзлоту. Что скажешь, конец марта — не январь…

— Готово!

Шегаев установил над колом свой нехитрый инструмент. С ночи поднялся несильный ветер, деревья шуршали верхушками. Обнадеживало, что ветер был юго-восточный — именно оттуда, со стороны Песчанки.

— Построиться! — скомандовал вдруг Ярослав Сергеевич и бормотнул Шегаеву: — Карпий идет!

И правда — из дверей дежурки выходил сам начальник сельхоза Карпий. За ним шагал начальник охраны и главный агроном Камбала. Следом валила вся свободная от дежурства охрана.

— Что ж ты хочешь, — негромко сказал Шегаев. — Событие!..

Он замер у гониометра.

Вольно переговариваясь, визитеры столпились неподалеку.

Минутная стрелка встала вертикально. Десять.

Тишина.

Далеко!.. тайга!.. разве с такого расстояния услышишь?..

Три минуты одиннадцатого.

По дороге из Ухты поезд приходит на станцию Песчанка поздно вечером. А на обратном пути — ровно в десять утра…

Карпий громко прокашлялся.

Черт его раздирает!

…То есть что значит — приходит? Должен приходить! А уж как там у него выйдет на самом деле, это еще бабушка надвое сказала. Ведь не экспресс, не международный… Простой рабочий поезд… может, опаздывает?

Ну, скажем, минут на пять… ведь не на полчаса?! Хоть и простой рабочий, а все же и он не как ему вздумается ходит!.. есть у него расписание!..

Тишина.

— Чего ждем-то? — тупо поинтересовался начальник охраны.

Карпий шикнул.

Семь минут десятого.

Восемь.

Дежурный повернул голову и посмотрел на Шегаева суженными от напряжения глазами.

Девять.

Когда же?

Ему чудилось какое-то позванивание — нервы, что ли, у него так звенели?..

Тишина.

— Ту-у-у-у-у! — ударило вдруг в уши с такой отчетливостью и силой, будто паровоз стоял за ближайшими деревьями.

Есть!

Теперь второй! Протяжный!

— Ту-у-у-у-у-у-у-у-у!

— Было! Было! — повторял дежурный, тыча пальцем в глухомань тайги: — Там!..

Юго-восток 29 — вот он, точный румб!

Шегаев накрепко закрутил стопорные винты. Есть направление.

Снял шапку, вытер пот.

Верхние ветви лиственницы заходили ходуном. Богданов ловко добрался почти до низу, повис, раскачался, спрыгнул в сугроб.

— Нет, не видел, — с сожалением сообщил он, переводя дыхание. — Ни дыма, ничего… не видно!

— Неважно, — сказал Шегаев. — Я по звуку определился. Ясно слышал.

Повернулся к Карпию:

— Гражданин начальник! Разрешите приступать?

Карпий махнул рукой.

И сразу все ожило, задвигалось — началась работа.

Тайга вокруг лагпункта была сильно трачена нуждами строительства и отопления, и по редколесью бригада продвигалась быстро. Но впереди густился девственный лес. Метров через триста Шегаев оглянулся, чтобы бросить последний взгляд на лагерь.

Карпий и Камбала все еще переминались у ворот…