Предатель

— Все, — горько сказал он, с растерянностью глядя на Зеленого. — Слышь? Все! Кончилась!

— Разливай, — повторил тот. — Разберемся.

Бронников повернулся к майору, стал говорить ему о людях. Мысль была какая-то очень ясная, но в слова никак не облекалась. Майор по-доброму кивал, и было видно, что он ни черта не понимает. Бронников запнулся, пошевелил пальцами, ища слово. Слова не было.

— Понятно? — спросил он беспомощно.

— Понятно, — кивнул майор. — Это и есть. Вы закусывайте. Колбаска вот, сырок…

— Да нет, ну при чем же тут сырок! — сказал Бронников. — Есть в людях честность или нет?

Иван Захарович, мелко покашливая, стал отвечать что-то, но Бронников уже отвлекся: услышал, о чем идет речь напротив.

— А это уж кому как! — говорил капитан Зеленый Шелепе, со своей обычной полупрезрительной миной слушающему его. — Этот народ не поймешь. Кто отмазывается, а кто сам туда рвется — не удержишь! Всяк по-своему с ума сходит.

Вид у Зеленого был распаренный, благодушный, про схождение с ума говорил он с ясной улыбкой совершенно нормального, но пьяного человека; галстук он снял, рубаху расстегнул; красная шея будто потолстела за то время, что сидели за столом. Лицо капитана налилось пунцовой пышностью, разгладилось, глаза намаслились и смотрели из-под набрякших век уверенно, хмельно.

— Это офицеры… — заметил Шелепа.

— Офицеры! — удивился Зеленый. — Офицеры само собой… Но ведь и мальчишки! Пацаны! Понял? Что офицеры! Офицеры понятно зачем — там и служба скорее идет, и платят больше. Привезти кое-чего — аппаратурку, шмотки…

— Барина помнишь? — встрял Гога. — Шашку с камнями вывез, боевую! Серебряные поводья! Этот еще, как его….

— Да погоди, — сморщился Зеленый. — Это потом все прикрыли. Теперь только магнитофончик разве, системку какую… Вот конторские — те и сейчас по полной прут, это да… Но все равно! Хоть ясно, зачем едут. Но мальчишки! Пацаны! Деньги готовы платить, понял!

— Грызете страну изнутри, — неожиданно мрачно и глухо сказал майор. — Грызуны. Сволочи. Всё готовы продать.

— Что ты, Захарыч, — удивился Зеленый. — Остынь.

— Грызете, — упрямо повторил майор.

Взгляд его затвердел. Бронникова невесть с чего пробрали мурашки. Он немного протрезвел и огляделся.

— Кончай, Захарыч, — лениво сказал Гога, — лучше бы за водкой сбегал.

— Давить вас надо, — ответил майор.

— А и правда, — подхватил Зеленый, холодно улыбаясь, — сбегал бы ты, Захарыч, за водкой!.. А?

— Мародеры, — презрительно сказал майор. Протянул руку, вытряс в свой стакан остатки из последней бутылки.

— Э, так не пойдет! — закричал Гога. Он схватил майора за запястье.

— Пусти!

Майор рванулся, Гога едва не слетел со стула, вскочил. Глаза его тоже заклёкли, потемнели, сузились.

— Тише, ребята, — сказал Шелепа. — Все свои. Не надо фаса!

— Ах ты! — сказал Гога. — Сидишь! Иди за водкой!

— Пошел бы ты, — безразлично сказал майор. У него стала подергиваться щека.

— Гога, отстань, — сказал Зеленый. — Сядь, ну!

— Не пойдешь? — вопрошал Гога. — Не пойдешь? Ты забыл про должок-то, Захарыч? Забыл? Смотри, напомню! Пойдешь или нет, последний раз спрашиваю!

— Встать! — взревел вдруг майор, едва не проломив при этом крышку хлипкого стола кулаком.

Бронников подпрыгнул на стуле. Упала и покатилась по полу бутылка.

— Встать! Встать!.. Пошли вон! Вон пошли отсюда!.. Застрелю, сука!..

Вид его был безумным.

— Из палки ты меня застрелишь! — завизжал Гога, содрогаясь от злости. — Забыл должки! Я тебе напомню! Из… своего ты меня застрелишь, сволочь! Беги за водкой, гад! Хуже будет!

— Ах, из палки! — как бы с недоверием сказал майор.