Предай их всех

Дело слегка затянулось, потому как утренние патрули вечером уже давно разошлись по домам, однако троих искомых стражников по приказу капитана разыскали довольно быстро, и часа не прошло.

Как только они оказались перед ним, Кархад вначале расспросил их, где и как они нашли тело, а потом демонстративно достал из кармана кристалл и зажал в кулаке.

— А скажите, служивые, не было ли у убитого при себе суммы золота?

Все трое, и так слегка нервничавшие, внезапно резко замолчали, кто-то шумно сглотнул, старший из трех побледнел.

— Я ответа жду. На всякий случай предупреждаю, что кристалл стоит сотню ойранов, и спаси вас Ариант, если кто-то из вас мне его расколет.

Вся троица, не сговариваясь, бухнулась ему в ноги, умоляя простить, не губить и пощадить — Нергал попутал присвоить деньги.

Дерьмово, ох, дерьмово! Убийца не взял деньги, он даже не осматривал тело. Бросок кинжала, подойти, вынуть оружие из пробитой головы — и скрыться поскорее. Это был не грабеж, и Р'Энкор, видимо, опережает заговор не так сильно, как хотелось бы.

Кархад повернулся к капитану:

— Украденное золото изъять и доставить мне во дворец. А этих трех собак выпороть так, чтоб шкура слезла, и вышвырнуть из стражи. И так будет с каждым, кто про закон и присягу забудет!

Он вышел из караульного помещения, вскочил на коня и помчался во дворец.

* * *

Торубаэль застал старого князя вместе с дочерью.

— Простите меня за то, что отбираю у вас время, но… появилось кое-что. Когда я посещал святой город, мой древний наставник случайно или умышленно подсказал мне нечто, в равной степени очевидное и немыслимое.

Князь, полулежа в плетеном из лозы и устланном ковром кресле, сделал знак приблизиться и сесть на скамью, на которой сидела с каким-то свитком Келленсилль.

— Так поведай нам, — сказал он.

— Если совсем коротко — только лишь защищаясь, не выиграть ни поединок, ни войну. Ключ к победе — в том, чтобы атаковать на опережение. — Ни князь, ни Келленсилль ничего не возразили, и Торубаэль продолжил: — нам не обязательно каждый раз ждать, пока люди прольют нашу кровь, и мстить. Мы можем опередить их.

— Нельзя взыскать цену непролитой крови, — возразил князь, — и ты это знаешь.

— А я и не говорил ничего об этом. Ведь удар по противнику еще не подразумевает удара клинком, и если бить первым, бить еще до того, как враг выхватит свое оружие — можно сбить его с ног кулаком и закончить поединок, не пролив ничьей крови. Это очевидно, но лишь теперь, и только с подсказкой, я понял, что это применимо и к войне с людьми. Нам не обязательно ждать, пока люди кого-то убьют, мы можем просто сжечь их поля, и людишкам придется уйти, спасаясь от неминуемого голода. Нет никакой традиции, запрещающей сжигать поля людей, просто раньше это не приходило никому в голову.

— Вообще-то, — заметила Келленсилль, — мы и не будем сжигать поля людей. Люди сеют свои посевы на нашей земле, а что на ней выросло — то наше. Захотели — и сожгли. Действительно, мысль дикая, но… это сработает. Не может не сработать!

Получив поддержку в лице будущей княгини, Торубаэль возликовал. Подумать только, он, обычный каратель, просто воин и никто больше, придумал способ, который вернет Старшему народу былую силу, или хотя бы остановит вымирание. Ну, не совсем сам придумал, конечно, но все же.

А Келленсилль тем временем принялась развивать мысль.

— …Действительно, простейший способ остановить взаимное кровопролитие — сделать окружающие земли непригодными для жизни людей. Крысы и мыши добровольно покидают места, где им нечего есть — так будет и с людьми. Стоит сжечь все поля вокруг — они уйдут. И другие не придут на их место, опасаясь, что незадолго до страды мы сожжем их посевы, и они окажутся перед лицом голода… и все. Когда между ними и нами будет достаточно незаселенной никем земли — мы сможем беспрепятственно, не встречаясь с ними, добывать металл в карьерах и рыбу в реках. Всего несколько сотен лет без потерь — и мы вернем себе численность, которая была у нас две тысячи лет назад. Постепенно расширяясь, мы будем отодвигать людские поселения все дальше и дальше, уничтожая их посевы, и таким образом возвращать себе наши исконные земли, постепенно увеличивая наше число, и…

Старый князь кашлянул.

— Увы, дочь моя, не все так просто. Главным образом потому, что люди — не мыши. У них есть разум и организация.

— И что с того, мой князь? — возразил Торубаэль, — люди уж лет пятьдесят как перестали помогать своим. Последняя деревня, которую я сжег — за нее пришли мстить? Нет. В прошлом году я вырезал деревню на границе с Валинором — и что? Ничего. Людские короли предоставляют своих подданных самим себе, когда дело доходит до нашей мести. Один из королей, говорят, сказал — «После меня хоть конец света». Они весьма равнодушны к своим людям — и очень глупы.

Князь кивнул:

— Все верно, но это равнодушие работает на них и против нас. Касательно глупости, Торубаэль, ты можешь сплести гнездо?

Торубаэль удивленно поднял брови:

— Я же не птица!