Праздник зимы

Гилфред, юноша, который вынес Аристу из спальни, потом попытался добраться до королевы. Он вернулся в охваченный огнем дворец и едва не погиб. Четыре месяца не заживали его ожоги, он никак не мог избавиться от ночных кошмаров, а приступы кашля были такими сильными, что у него горлом шла кровь. Несмотря на пережитые юношей страдания, Ариста так его и не отблагодарила. Она понимала лишь одно — матери больше нет, и с того дня ее жизнь изменилась.

Вскоре после пожара Ариста перебралась в башню, единственную часть замка, где не чувствовался запах дыма. Отец приказал перенести туда уцелевшую после пожара мебель из комнаты ее матери. Ариста часто плакала, глядя в зеркало в резной раме. На ней были изображены двое уплывавших друг от друга лебедей. Зеркало напоминало о том, как мать расчесывала ей перед ним волосы. Однажды отец увидел ее всю в слезах и спросил, что случилось.

— У меня не осталось ни одного гребня для волос, — выпалила Ариста.

С тех пор из каждого путешествия отец привозил ей новые гребни, всякий раз разные. А теперь все осталось в прошлом, исчезло, и гребни, и отец, и даже туалетный столик с зеркалом в виде лебедей.

Кап-кап-кап.

Может быть, это по воле Марибора она осталась одна на всем белом свете? Иначе как объяснить, почему у принцессы почти двадцати восьми лет от роду никогда не было подходящего поклонника? Даже у бедных уродливых дочерей торговцев рыбой дела обстоят лучше. Быть может, она сама виновата в своем одиночестве, и причина кроется в ее достойной сожаления природе. В темноте ответ становился все более очевидным — никому она не нужна.

Эмери думал, что любит Аристу, но так и не узнал ее по-настоящему. На него произвели впечатление ее наивные фантазии о том, как они отберут Ратибор у имперцев. Он проникся романтическими идеями о том, что аристократы будут сражаться бок о бок с простыми людьми. Любовь Эмери к ней была всего лишь самообманом. Что до Гилфреда, то он боготворил Аристу как свою принцессу. Он относился к ней не как к живому человеку, а как к изваянию на пьедестале. И то, что они умерли до того, как узнали о ней правду, воистину стало для них проявлением милосердия и благодати.

Лишь Адриан не пал жертвой иллюзий. Ариста не сомневалась, что он видел в ней только источник дохода. Весьма вероятно, что он даже ненавидел принцессу, которая жила во дворце, в то время как он сам постоянно боролся с невзгодами. Все простолюдины вели себя с аристократами уважительно, когда те находились рядом, но наверняка не скрывали своих чувств, когда оставались одни. Ариста не сомневалась, что Адриан со смехом говорил своим друзьям о том, что у нее слишком отталкивающая внешность даже для наемника вроде него. Ариста все равно оставалась ведьмой, и не важно, что она уже не могла творить заклинаний. Она заслужила свое одиночество. Она заслужила свою смерть и сожжение на костре.

Кап-кап-кап.

Боль в ребрах заставила Аристу осторожно перевернуться на другой бок. Иногда на долгие часы она переставала чувствовать ступни, а пальцы часто покалывало. Она откинулась на спину и услышала приближающийся топоток.

Крыса вернулась. Ариста не знала, откуда та приходит и куда девается в темноте, но всегда чувствовала, когда эта тварь оказывалась рядом. Ариста не понимала, что крысу привлекает в ее камере, ведь всю еду она съедает сразу, даже вылизывает миску, чтобы не оставлять ни капли супа. Тем не менее крыса часто к ней являлась с визитом. Иногда тыкалась носом в ноги, и Ариста пробовала ударить ее, но та ловко отскакивала в сторону. Сначала Ариста несколько раз пыталась ее поймать, однако та была слишком хитрой и быстрой. Теперь же у Аристы не осталось сил, чтобы с ней сражаться.

Принцесса слышала, как крыса крадется вдоль стены, потом почувствовала, как нос и усики мерзкой твари мимолетно коснулись голых пальцев ее ноги. Но у Аристы не было сил, чтобы ее отпихнуть, и она позволила крысе себя обнюхать. Прошло несколько мгновений, и крыса укусила ее за палец ноги.

Ариста закричала от боли, лягнула крысу ногой, но промахнулась, и та умчалась прочь. Дрожа всем телом, принцесса лежала в темноте и тихонько плакала от страха.

— А-ри-ста, — донесся приглушенный расстоянием хриплый голос Гонта. — Что случилось?

— Меня укусила крыса, — ответила девушка, снова поразившись тому, как ослаб ее голос.

— Джаспер так делает, если… — Гонт закашлялся, сплюнул и перевел дыхание. — Если он думает, что ты мертв или слишком слаб, чтобы сопротивляться.

— Джаспер?

— Я так его называю, я даже камням в своей камере дал имена.

— А я свои только пересчитала, — ответила Ариста.

— Двести тридцать четыре, — тут же ответил Деган.

— У меня только двести двадцать восемь.

— Вы треснутые считали за два?

— Нет.

Ариста лежала на спине и прислушивалась к собственному дыханию, ощущая при каждом вдохе тяжесть лежавших на груди рук. Она начала засыпать, когда голос Дегана вырвал ее из забытья:

— Ариста? А вы и вправду ведьма? Вы можете творить магию?

— Да, — ответила она, — но не здесь.