Праздник саранчи

На стопе лежали несколько кругов колбасы, копченая рыба, кусок окорока, хлеб. В отдельном свертке огромный кусок свежего мяса.

— Не побрезгуйте, Дмитрий Васильевич, — сказал парень. — Спасибо вам!

Он кивнул Кате, пошел к воротам. Вдруг вернулся, держа целую охапку речных лилий. Протянул цветы Кате улыбаясь.

— Отец заехал бы, да стыдно ему, — сказал он.

Кивнув снова, парень пошел к воротам. Впрыгнул в бричку, и бричка, пыля, ушла в степь. Митя, обняв Катю, глядел ему вслед. Катя, улыбаясь, прижимала к груди лилии…

Они или степью по гребню холма. Внизу, отсвечивая на солнце, лежала река. Узкая, чуть заметная тропинка круто уходила вниз. Они стали спускаться к реке.

Под холмом был родник. Митя присел, умылся холодной водой. Напился, черпая воду пригоршнями. Набрав в ладони воды, осторожно протянул их Кате. Катя, наклонившись, стала пить из его ладоней.

— Холодная, зубы ломит, — сказала она, засмеявшись.

Митя прошел вдоль родника, внимательно оглядывая траву. Нашел несколько ягод ежевики. Съел одну, другие протянул Кате. Она взяла ягоды, съела их молча…

У реки, в том месте, где был мелкий брод, Митя разделся. Ступая осторожно, он вошел в воду, дошел до середины переката. Вода, журча, текла по его ногам, едва достигая колен. Катя, сняв платье, стояла в купальном костюме, глядела на него.

— Иди сюда, — позвал ее Митя.

Катя ступила в воду, осторожно подошла к Мите.

— Холодно, — сказала она, поежившись. — Как же здесь купаться, здесь же совсем мелко?

Митя сел в воду и, вытянувшись, лег на перекате. Только голова его торчала из воды.

— Ты просто ложись, — сказал он. — Вода сама потечет через тебя.

— Ты лежишь, как сом, — улыбнулась она. — Или как камень. Как речной валун на перекате.

Митя встал. Капли воды блестели на его теле. Он взял ее за руку.

— Ты приехала насовсем? — спросил он.

— Да, насовсем, — сказала она, откинув волосы со лба. — Ты не завел еще здесь девушку?

Митя обнял ее.

— Ты холодный, — засмеялась Катя. — Нет, ты скажи, скажи, завел девушку или нет? Я ведь все равно узнаю!

Они стояли на перекате, вода журчала у их ног. Ветер шевелил кусты на берегу…

Вечером они стояли во дворе у каменного забора и глядели в степь. Катя прислонилась к Мите спиной, на ее плечи была наброшена телогрейка. Митя, обняв ее обеими руками, тихо покачивался из стороны в сторону.

— Смотри! — вдруг сказала Катя.

Освободив руку, она показала на дальний холм.

— Там кто-то стоит. Видишь?

Митя молча смотрел туда, куда она показала. На холме стоял человек и смотрел на них.

— Это мой ангел, — сказал Митя тихо. — Он охраняет меня.

— Нет, правда, кто это? — спросила Катя.

— Ангел. Мы больше никогда не расстанемся. — Митя снова обнял ее.

— Никогда. — Катя потерлась щекой о его щеку.

— Здесь можно жить вечно, — сказал Митя. — Здесь не умирают люди. Если захочешь, ты можешь прожить здесь тысячу лет…

Они сидели по-татарски на кошме и ели разложенные на брезенте мясо, хлеб, овощи. Лампа на столе тусклым светом освещала двор, за каменным забором стояла ночь.

Маленький телевизор показывал какую-то оперу. Катя грызла огромную кость. Рядом с ней стояло ведро с лилиями. Митя кинул кусок мяса собаке. Подвинув блюдо с мясом ближе к Кате, смотрел, как она ест. Она в изнеможении отложила кость, вытерла полотенцем руки. Глубоко вздохнув, откинулась на одеяло. Митя засмеялся.

Он спал на топчане под навесом. Катя, уже одетая, сидела на краю постели, смотрела на него задумчиво. В степи только начинало светать, чистый свет медленно заливал небо над холмами.

— Митя, — позвала Катя тихо.

Митя спал, счастливый.

— Митя. — Она тронула его за плечо. — Я уезжаю очень далеко. Я приезжала попрощаться. Я вышла замуж. И ничего с этим не поделаешь. Мы больше никогда не увидимся.

Она поцеловала его и быстро пошла по двору. Митя привстал, оглянулся удивленно, еще ничего не понимая. За воротами послышался шум машины. Митя встал, подошел к забору. Легковая машина, пыля вдали, уходила по утренней степи. Митя все стоял у забора и смотрел в степь…

Всадник влетел во двор и осадил коня прямо у Митиного крыльца.

— Дмитрий Васильевич! — закричал он. — Счас к вам стреляных привезут, меня предупредить послали!

Митя вышел из дома.

— Каких стреляных? — спросил он, оглядывая степь.

— Дочку Кочубееву и с ней Сашку Снегирева!

Взмыленный конь плясал под всадником, дико косил глазами на Митю.

— Ты толком говори! — сказал Митя.

— Сашка с ней гулял, потом они поругались, и она с парнем из Камышовки пошла гулять, а он ее подстерег и застрелил в живот! — снова прокричал всадник. — А потом себе выстрелил в грудь! Счас уж здесь будут, за горой они!

— Чем стреляли? — спросил Митя.

— Из ружья!

— Пулей или картечью?

— Вроде пулей! Их тихо везут, они вот-вот помереть должны! Сашка, тот и раньше говорил, что убьет ее, если с ним она не будет!

Митя снова поглядел в степь.

— Ты вот что, — сказал он сухо. — Успокойся! Скачи к зоотехнику в Буланово, пусть сейчас же ко мне едет! Пусть все инструменты возьмет и пусть ягненка молодого из стада привезет, живого, понял?

— Понял! — крикнул всадник.

Развернув коня, он поскакал в степь.