Праздник подсолнухов

— Вот как? — вздохнул я. — Что ж, тогда я отвечу за вас. Если вы отыщете картину, это вызовет огромный общественный резонанс, который в конечном счете прольется на вас золотым дождем. К вашей компании будет приковано всеобщее внимание. А там, глядишь, и доверие вернется. Массы узнают о вашем огромном вкладе в искусство. Это поможет существенно затормозить процесс разорения вашей компании, которую банки готовы бросить на произвол судьбы. Как вам подобная точка зрения?

Тасиро с Сагимурой переглянулись. Никто не нарушал молчания. Сонэ так же сонно смотрел перед собой. Наконец Тасиро заговорил:

— Интересная точка зрения. Не стану отрицать наличия некоторых задолженностей. И все же наша компания действительно вносит громадный вклад в культуру, и этот шаг станет новой важной вехой на этом пути.

— Тогда объясните мне, почему я должен оказывать содействие никчемной, погрязшей в долгах компании?

— Потому что у нас оружие. — Он кивнул на Сонэ.

Я засмеялся. А что мне оставалось делать?

— Я сказал что-то смешное?

— Ага. Вы, похоже, не просто бездарный руководитель, но еще и с людьми общаться не умеете. Разве это не смешно?

Его глаза налились кровью.

— Я не позволю хамить.

— Где вы увидели хамство? Ваши речи о культурном вкладе — нонсенс. Как вы думаете, что будет, если я сообщу в полицию о ваших угрозах? Хотя я, если честно, предпочел бы прессу. Ведь речь не о каком-то там мелком куше. Все-таки представитель известной финансовой компании сидит бок о бок с якудза. Мало того, что тот держит в руках пистолет, он еще и палит из него в подпольном казино. Отличная шапка для колонки новостей, вы не находите? А если из этого пистолета кого-то ранят, то это уже статья для первой полосы. Как же вы не учли этого? Ведь вы же пусть давно, но занимались связями с общественностью.

Тасиро побагровел, но уже через мгновение овладел собой. Похоже, ему свойственны резкие перепады настроения. Голос его звучал спокойно:

— Я смотрю, ты большой выдумщик? Учти: воплотишь на деле свой глупый треп — попадешь в неприятную историю.

Я хмыкнул.

Его взгляд стал увереннее, он кивнул Сагимуре:

— Объясни ему.

Сагимура заговорил:

— Мы тоже подготовились к встрече с тобой. Если выполнишь наши требования и сохранишь молчание, твой шурин не загремит за решетку.

Я взглянул на Хироси. В ответ он лишь виновато пожал плечами:

— Извини, что не сказал тебе раньше.

— О чем?

В разговор снова вступил Сагимура:

— У него уже есть условная судимость за убийство. Если, я подчеркиваю, если вскроются его новые преступления и дело дойдет до суда, ему несдобровать. Его накажут по полной программе. На сей раз ему грозит от пяти до семи лет без отсрочки исполнения приговора.

Снова стало слышно, как защелкал пальцами Хироси. Я возразил:

— Не за убийство, а за телесные повреждения, повлекшие за собой смерть.

— Так или иначе, он убил человека.

Что правда, то правда. Это случилось почти сразу по возвращении Эйко из Пенсильвании. Когда примерно за месяц до этих событий мы последний раз были в Киото, ничто не предвещало беды.

Незадолго до этого Хироси бросил университет и жил в Токио, подрабатывая где придется. Конечно, мы знали, какой образ жизни он ведет, но считали, что все образуется. Наивно полагали, что рано или поздно он возьмется за ум. Как мы узнали потом, в тот период Хироси пусть и не на постоянной основе, но уже состоял в преступной группировке на Синдзюку. Однажды, случайно оказавшись в баре на Акасаке, он стал участником перепалки. Тип, который к нему прицепился, тоже был якудза. Слово за слово, завязалась драка, противник Хироси — он терпел явное поражение — вытащил нож и ранил Хироси в руку. Тот рассвирепел и ударил соперника в лицо. Дальнейшие события привели к трагическим последствиям для обоих участников. Парень упал и ударился затылком о лестницу. Через несколько дней он умер в больнице от ушиба головного мозга. Хироси предъявили обвинение в нанесении телесных повреждений, повлекших смерть. Районный суд дал ему два года исправительных работ с отсрочкой приговора на три года. Наличие у пострадавшего оружия было признано превышением необходимой самообороны и послужило для Хироси смягчающим обстоятельством. Апелляции не последовало.

Я хорошо помню тот период. Суд состоялся примерно за три месяца до смерти Эйко. Поначалу Хироси вел себя тихо, после смерти сестры вернулся в Киото. Перед отъездом в Америку я передал ему все права на владение этим особняком. Когда я вернулся в Японию, он уже вновь был связан с бандитами. На этот раз по-настоящему. По телефону он признался, что так ему легче.

Мои воспоминания прервал голос Тасиро:

— Ты понял, что сказал Сагимура? Старая вина усугубилась новыми обстоятельствами. Так что это не угроза, а сделка. Раз уж ты заговорил о правах собственности, думаю, нашу беседу можно назвать переговорами об условиях их передачи. Я поясню. Твой родственник нанес нам ущерб. Сумма ущерба составляет более двух миллиардов. Мы хотим, чтобы ты взял на себя обязательства по возмещению этого ущерба.

Хироси хотел что-то сказать, но я его остановил: