Праздник подсолнухов

Гуськом мы направились в сторону склада. Несмотря на то, что Харада был серьезно ранен, нас вели со всеми предосторожностями, держась на приличном расстоянии позади.

Внезапно совсем близко раздался рев мотора. Я взглянул в направлении звука. Прямо на нас на большой скорости с ревом несся малолитражный автомобиль. Фары выключены. Видно только, как работают дворники. На мгновение за лобовым стеклом мелькнуло бледное лицо Мари. Она быстро приближалась. Кажется, я ей кричал, но мой голос потонул в грохоте двух выстрелов, сделанных Сонэ. Лобовое стекло разлетелось вдребезги. Не сбавляя скорости, малолитражка скосила Сонэ с Сагимурой и, опрокинув Тасиро, промчалась мимо. Затем машина остановилась как вкопанная. У той самой каменной ограды. Налетела на нее с размаху и затихла.

Боковым зрением я заметил, как Харада подбирает пистолет.

Я медленно сделал шаг в сторону малолитражки и в следующее мгновение рванул к ней со всех ног. Передняя часть машины была полностью смята, крышка капота задрана кверху. Мотор с шипением дымился под дождем. Я распахнул дверцу. Прямо мне на руки вывалилась Мари, я обеими руками подхватил хрупкое тело. Какая она легкая! Я уложил Мари прямо на мокрую мягкую землю, в ее груди зияла рана. Из раны темным фонтанчиком хлестала кровь. Из уголка рта тоже вытекала струйка крови.

– Эй, – произнесла она слабым голосом.

– Не разговаривай, – сказал я и замолчал.

Какой толк от моей заботы человеку, вымокшему на холодном июньском дожде, истекающему кровью на грязной земле, стоящему на пороге смерти?

– Почему ты приехала? – Я обнял ее за дрожащую шею. – Почему не выполнила обещание?

В темноте я различил ее улыбку.

– Я помешала? – Голос был тихий, угасающий. – Я тебе помешала?

– Нет, – ответил я, – ты меня спасла. Но почему ты приехала?

– Потому что хотела спросить.

– Что ты хотела спросить?

– Ты понял, почему твоя жена покончила с собой?

Голос стал еще тише. Однако даже в шуме дождя этот прозрачный голос был отчетливо слышен.

– Наверное, – ответил я.

– Эту причину знаешь только ты?

– Наверное, – повторил я.

Она улыбнулась:

– Значит, надо устроить праздник.

– И как будем праздновать?

– Не знаю. Для меня ни разу никто не устраивал праздников. Поэтому я не знаю.

Последовала долгая пауза. Тишину нарушал только шум дождя.

– У меня еще один вопрос.

– Какой?

– Ты раньше когда-нибудь плакал?

Я ответил ей не сразу. И ответил честно:

– Я не плачу. И никогда не плакал.

– Вот как? – пробормотала она. Голос ее стал прерывистым. – А я все это время плакала.

– Почему ты плакала?

– Мне было до слез грустно.

Снова пауза. Я смотрел на ее лицо. Струйка крови, стекавшая из уголка губ, перемешиваясь с дождем, окрасила подбородок в бледно-розовый цвет.

– Ты… – снова пробормотала она, – ты не сказал мне…

– Что?

– Что ты никогда не плакал. Значит, ты не совсем мальчишка. Ты ни разу мне этого не сказал…

Ее шея опала. Я прикрыл ей веки.

25

Я вернулся к грузовику. При каждом шаге было слышно, как чавкает под ногами мокрая от дождя земля. Я шел и слушал этот звук.

Харада сам со всем справился. В пелене дождя на земле рядом друг с другом сидели Тасиро и вся его компания. Кое-кто был ранен. Харада сидел напротив, наставив на них мой пистолет. Завидев меня, он спросил:

– Как она?

– Умерла, – ответил я.

Он помолчал, а затем произнес:

– Возможно, это из-за меня.

– Нет, это я убил ее.

Он вопросительно взглянул на меня.

Я молча опустился на землю.

Харада снова сказал:

– За этими ребятами нужен глаз да глаз, а я хочу взглянуть на «Подсолнухи». Или лучше вы?

Я покачал головой:

– Нет, сходи ты.

Он кивнул. Передав мне оружие, взял из кабины грузовика карманный фонарик и взобрался в кузов. Не меняя позы, я вытащил из кармана пачку «Хайлайта». Последняя сигарета, мятая. Прикрываясь от дождя ладонью, я закурил. Сигарета была безвкусной.

Через некоторое время из кузова показался Харада. Когда он спрыгнул на землю и подошел ближе, я увидел, что лицо его заметно повеселело.

– Это оригинал! Конечно, следует дождаться результатов экспертизы, но сомнений быть не может. Это оригинал, причем даже в лучшем состоянии, чем я предполагал. «Подсолнухи» Ван Гога! Теперь ваша очередь идти смотреть.

Я помотал головой:

– Я хочу спросить у тебя кое-что.

– Что?

– Они ведь были спрятаны внутри моей картины. Где именно они были закреплены: на внутренней картине с изображением комнаты или на обратной стороне жестяной двери?

Он улыбнулся:

– На двери. Ваша жена явно сделала все, чтобы не повредить ваше произведение. «Подсолнухи» были закреплены клеем на жестяной двери за четыре уголка края канвы.

Вот как? Я передернул затвор. Направил дуло пистолета в бок грузовика. Харада пытался что-то сказать, но я уже нажал на спусковой крючок. Снова передернул затвор и снова выстрелил. И еще два раза. Пули пробили в бензобаке четыре аккуратные дырочки. Из них побежал и потек в нашу сторону бензин. Радужной змейкой он расползался по темной земле под нещадно хлещущим ливнем.

– О боже, – пробормотал Харада.

Тасиро и все остальные затаили дыхание.