Праздник обжоры

Пришлось мужику вылезти из автомобиля и стать рядом с плакатом, где была указана цена за мойку «новому русскому» в размере ста рублей. Не дурак, однако: там, где указана цена за парковку — пятьдесят рублей, фотографироваться не захотел. Пока он вылез из машины, пока подошел с фотоаппаратом Данила, пока они улыбнулись друг другу и сказали: «Чиззз», на лужайку спустился Колька. Данила протянул моментально получившуюся фотографию клиенту. Мы пожали ему руку, давая понять, что он может быть свободен. Мужик сел в автомобиль и завел двигатель, собираясь уезжать. Когда он развернулся, Настя на самом выезде на асфальт перегородила ему дорогу. Мужик притормозил и, не глуша двигатель, вышел из машины.

— Ах, простите, совсем забыл, фотографию взял, а деньги забыл отдать, — и он еще раз пожал всем нам руки, в том числе и Кольке, и протянул мне сто рублей. Машина зашуршала шинами и покатила по асфальту.

Я спрятал свою сторублевку в карман и удовлетворенно щелкнул пальцами:

— Итого двести!

У Кольки в глазах появился нехороший блеск. Он вытянул шею и посмотрел через дорогу туда, где сидел Фитиль. Нам это не понравилось.

— Чего приперся? — животом выталкивал Данила незваного гостя. — У тебя за так который час не узнаешь… Так что нечего подглядывать за нашим ноу-хау. Пшел вон.

Данила провожал Кольку метров пятьдесят, пока тот не повернул к Фитилю. К нам завернула третья машина. Если рассказывать про все, получится долго. Главное, результат у нас был плачевный, никто не хотел ни мыть машину, ни фотографироваться. А поболтать за жизнь, покрутить головой, удивляясь нашей изобретательности, готовы были все.

— Проходимцы похлеще нас, — констатировал к концу дня Данила.

Пора было сворачивать наш бизнес и, несолоно хлебавши, топать домой. Но психология человека так устроена, что он надеется до последнего момента, даже когда петля у него затягивается на шее. Так и мы в каждой спускающейся к нам машине видели потенциального клиента. За целый день так ни одного мы и не дождались. К концу дня, когда мы стали собирать свои причиндалы, к нам вновь направил свои стопы спевшийся с утра дуэт в составе Фитиля и Кольки. Чтобы не показать, что все наши дневные усилия пропали даром, при их приближении я вытащил все имевшиеся у меня в кармане деньги на мороженое и стал их, усиленно сортируя, перекладывать из кармана в карман. За день к нам на берег спустилось около тридцати машин. Но никто из владельцев не захотел воспользоваться нашими услугами.

Мы были расстроены.

Всю нашу идиотскую рекламу в виде исписанных листов ватмана я собирался бросить здесь, не желая, как Настя, даже думать ни о какой урне. Фитиль ходил среди плакатов и о чем-то усиленно думал, а Колька периодически наклонялся к его уху и что-то горячо шептал. Наконец Фитиль принял какое-то решение и твердой поступью направился к нам, уже собравшим в ведра все остальное добро.

— На минуточку. Разговор есть, — обратился он ко мне с Данилой.

— У тебя что, от Кольки секреты? — поддел его злой и голодный Данила.

— Мы с сегодняшнего дня в паре работаем. — Фитиль оглянулся на своего компаньона. — Подойди, Коль.

Мы втроем ждали, что скажет нам Фитиль. Я подумал, что он с Колькой решил прихватизировать наше место. Они жили рядом, это мы были «варяги» на этом месте у моста. В случае хамского поведения с их стороны я собрался дать им отпор за место, несмотря на то, что за целый день мы не заработали ни копейки. Но Фитиль не стал наезжать, а предложил отступного. Он сказал:

— Я сам считал, за весь день прошло через вас двадцать восемь машин, и каждую вы обували за десять-пятнадцать минут. Так?

— Предположим.

— И ни одной машины вы не помыли, тряпки вон сухие!

Мы с Данилой угрюмо слушали его рассуждения.

— Правильно, Коль? — запросил поддержи у компаньона Фитиль.

— Правильно, ни одну не помыли.

— Значит, вы их фотографировали как «новых русских» на фоне этого плаката за сто рублей. Тщеславие их удовлетворяли, правильно? — Фитиль, как ученый, сделавший великое открытие, тянувшее как минимум на Нобелевскую премию, с высоты своего роста посмотрел на Кольку.

— Нам некогда, — первым дернулся с места голодный Данила.

— Хорошо, если торопишься, предлагаю за место вместе со всеми вашими бумагами одну тысячу рублей.

Мы стояли пораженные. Наконец, впервые за день, с раннего утра, появился первый лох, да не один, а вдвоем с Колькой.

— Что молчите, мало?

— Мы вам платим не за место, а за идею, за ее разработку, — Колька подал голос из-за спины Фитиля, — место это наше.

— А чего ты прячешься за чужую спину? Выйди вперед и покажи, где тут стоял дом твоего деда или хоть вшивая его банька, ну? — Данила полез в бутылку. Он на дух не переносил Кольку.

— Ладно, ладно не заводитесь, — постарался утихомирить распетушившихся бойцов Фитиль, — ну еще сто рублей добавлю, идет?

— Идет, — сразу согласился я.

Данила демонстративно зло пнул старое дырявое ведро, и оно, гремя, покатилось в реку.

— Нервный какой, — покачал головой Фитиль, отсчитывая деньги.